– Вполне обоснованное предположение.
– Как он оказался на подъездной дорожке? Прилетел по воздуху или его сюда притащили?
– Прилетел. Я отметила траекторию его полета. В воздух он поднялся, видимо, где-то южнее подъездной дорожки и пролетел, как крылатая ракета, сквозь вон тот развесистый банан. Приземлился в палисаднике, где мы поставили флажок, а потом его протянуло сюда, на подъездную дорожку.
– Кто-нибудь изучает тормозной путь?
– Он еще не обнаружен. Улица блокирована на всем протяжении до шоссе. Можете сами посмотреть.
– Наверное, так я и поступлю.
Ларсен пошел прочь, но остановился. У него был своего рода ритуал – всегда посмотреть на лицо жертвы, прежде чем уйти и заняться составлением чертежа места преступления, измерениями, детальным исследованием. Это был хороший способ напомнить самому себе о том, что работал он на людей.
Ларсен нагнулся и осветил своим миниатюрным фонариком лицо.
– Сукин сын, – пробормотал он.
– Вы знаете его?
– А вы разве не знаете? Это же помощник прокурора штата.
– Я работаю в офисе Майами-Дейд лишь несколько месяцев. И со многими еще не общалась.
– Ну так вот, здесь лежит человек, с которым вам общаться уже не придется, – спокойно заметил Ларсен. – Это Мейсон Радски.
43
Когда зазвонил телефон, Джек был один в своем крытом дворике и любовался тем, как сверкают молнии над заливом Бискейн. Он постоял немного в нерешительности, вспомнив, как его бывшая жена страдала параноидальным страхом взять трубку во время грозы, словно молния могла пробежать по телефонным проводам в дом и спалить ее.
«Может быть, это она», – саркастически усмехнулся Джек.
– Алло.
– Добрый вечер, мистер Свайтек.
Джек потряс трубку. Голос в трубке имел какой-то металлический оттенок, и Джек подумал, уж нет ли на самом деле какой-то связи между телефоном и молнией.
– Кто это?
– Не вешайте трубку. Если вы это сделаете, то потом пожалеете.
Голос оставался искаженным, но Джек знал, что его телефон в порядке.
– О чем это вы?
– О Мейсоне Радски.
– Что с ним?
– Он мертв.
Джеку вдруг захотелось сесть.
– Мертв?
– Да.
– Что вам известно об этом?
– Мне известно следующее: угнанная машина, которая сбила его, никогда не будет найдена.
– Где тело?
– О нем нечего беспокоиться. Копы уже на месте преступления.
– В таком случае зачем вы звоните мне?
– Потому что вы тот, к чьему голосу все прислушиваются в группе наследников Салли Феннинг. А у меня для них есть сообщение.
– Какое?
– Передайте вот что: человек, который сбил Мейсона Радски, знал, что тот вышел из состязания за обладание наследством Салли Феннинг.
Джек встал, словно решил, что это поможет ему думать.
– Вы хотите сказать, что это было преднамеренное убийство?
– Безусловно. Никто на тормоза не давил, так что полиция не обнаружит никаких тормозных следов.
– Кто его убил?
– Как я уже сказал, это сделал человек, знавший, что Мейсон Радски принял предложение Джерри Коллетти.
– Вы имеете в виду двести пятьдесят кусков?
– Повторяю: Мейсон Радски был убит человеком, который знал, что тот уже не участвует в гонке за сорока шестью миллионами Салли Феннинг.
– Не понимаю. Если он знал это, что же послужило мотивом убийства?
– Я хочу, чтобы именно это поняли все. В особенности вы, поскольку ходят слухи, что на вашего клиента тоже давят, убеждая отказаться от наследства.
– Уверен, такое давление испытывают все. Таковы правила, по которым ведется эта игра.
– Ну так больше она так вестись не будет, – сказал собеседник, и его измененный голос чуть не сорвался.
– Салли задумала ее именно так. Либо вы выигрываете, пережив остальных, либо вынуждаете остальных отказаться от наследства и остаться в живых.
– Мне плевать, как она все спланировала. Вы, идиоты, возможно, думаете, что можете выиграть в этом состязании таким путем, но пусть смерть Радски послужит вам ясным и четким сигналом. Есть лишь один человек, который получит деньги и лишь один выйдет из игры живым.
– Так вы говорите, что больше никто не откажется от наследства?
– Совершенно точно, никто.
– В таком случае что это? – спросил Джек. – Драка со смертельным исходом?
– Теперь это стало делом личным. Новая игра в мяч. Моя игра.
– Что дает вам право менять правила?
– Подойдите к своему почтовому ящику.
Джек прошел через весь дом, держа телефон возле уха. Его почтовый ящик висел на внешней стороне стены у входной двери. Он открыл дверь и вышел на веранду, внимательно оглядев двор и противоположную сторону улицы, чтобы проверить, не подсматривает ли за ним кто-нибудь.
– Я здесь, – сообщил он.
– Загляните в ящик.
Джек протянул руку к крышке и кончиками пальцев поднял ее, думая, уж не высунется ли оттуда змея или не выскочит крыса. Крышка открылась. В ящике лежал конверт.
– Что это такое? – спросил Джек у собеседника.
– Вскройте его.
Конверт не был заклеен. Джек открыл клапан. Внутри оказался золотой медальон в форме сердца.
– Красивый, – одобрил он. – Но, судя по вашему голосу, вы не из тех, кто мне нравится.
– Он принадлежал Салли Феннинг, умник хренов.
Джек вдруг почувствовал, что ему не стоило шутить.
– Как он у вас оказался?
– Загляните внутрь, – ответил голос.
На золотом сердечке была защелка. Джек открыл ее, как книгу. Внутри медальона оказалась фотография маленькой девочки. Джек видел много фотографий Кэтрин, поэтому узнал четырехлетнюю дочь Салли.
У него подступил комок к горлу, но он справился с собой.
– Он был на Салли, когда вы застрелили ее?
– Я никогда не говорил, что застрелил ее.
– Был ли он на Салли в день ее смерти?
– Нет, – ответил голос. – Это невозможно.
– Тогда как он попал к вам?
Телефон молчал. Вдали сверкнула молния, и в телефоне послышался треск. Наконец незнакомец ответил:
– Он был на Салли в ту ночь, когда я всадил ей нож между ребер и утопил ее малолетнюю принцессу.
