Меня постоянно удивляло, насколько часто мужские туалеты фигурировали в делах по обвинению должностных лиц в коррупции. С этим мне пришлось столкнуться сразу, как только я начал работать с «белыми воротничками», среди которых взяточничество было весьма распространено. Каждый год по ряду дел следствие представляло доказательства, связанные с передачей денег в туалете. Почему они предпочитали заниматься этим, стоя перед писсуарами? Потому, что свободна лишь одна рука и нельзя достать пистолет? Или от сознания, что дело, которым они занимаются, действительно грязное? В любом случае за этим скрывалось нечто глубоко символическое, и на присяжных оно действовало убедительно. Поэтому почти всегда дела, где в протоколе была зафиксирована «передача денег в мужском туалете», адвокаты проигрывали.
Итак, в четверг восемнадцатого марта в одиннадцать тридцать утра Робби, снабженный записывающей аппаратурой, направился к зданию юридического факультета. Он закончил этот факультет и, если нужно, мог объяснить свое присутствие подготовкой к встрече выпускников. Ивон сопровождала его, как свидетельница. Ей предстояло подтвердить на суде, что в туалет вошли только Малатеста и Фивор, поэтому на пленке записаны только их голоса.
В вестибюле Робби остановился, брезгливо принюхиваясь к застоялому запаху половой мастики и ветшающей сантехники, поднял голову к готическим сводам.
— Я не был здесь даже и не припомню сколько лет, — произнес он, повернувшись к Ивон.
— Разве встреча с альма-матер навевает у тебя дурные воспоминания?
— Похоже на то. Во всяком случае, не хотелось бы встретиться с нашим деканом, который, кажется, работает до сих пор. У него случится инфаркт, если он узнает, что я практикующий адвокат.
— Почему? Ведь именно для этого ты и поступал на юридический.
— Да, но моей учебой декан был очень недоволен, особенно в самом конце, и рекомендацию в коллегию адвокатов ни за что бы не дал.
Через минуту Робби вошел в мужской туалет, где, согласно сценарию, заперся в кабинке. Ивон присела на дубовую скамью, откуда хорошо была видна дверь. Негромко насвистывая полонез Шопена, появился Элф Клекер. В руках швабра, ведро и табличка. Он приоткрыл дверь, повесил на нее табличку и стал дожидаться нужного гостя.
В пять минут первого показался Малатеста. Пальто, как и остальная одежда, казалось ему великоватым. Увидев Элфа и разглядев на двери табличку, он остановился, но уборщик взмахнул рукой, разрешая пройти. Малатеста благодарно кивнул и вошел.
В наушнике Ивон было слышно, как отворилась дверь кабинки и по плиткам простучали туфли Робби. Сценарий предписывал ему занять место у одного из писсуаров. Послышался характерный шум. Ошибиться, чем он в данный момент занимался, было невозможно. Вскоре рядом с Робби возник Малатеста, тихонько мурлыкающий себе под нос.
— О, судья, здравствуйте, — произнес Робби. — Вы меня помните? Я — Робби Фивор.
— Конечно, мистер Фивор. Рад вас видеть. Очень рад.
Робби извинился, что не подает руки. Обычный туалетный юмор. Малатеста сдержанно рассмеялся. Робби спросил, что привело судью в университет, и тот объяснил, что до сих пор преподает, даже назвал тему сегодняшней лекции.
— Прецедент по делу Эттлингера, — промолвил Робби. — Лучше бы о нем не вспоминать.
— Нет, не скажите! — возразил Малатеста. — Там есть много интересного.
— Но для истца все кончилось плохо.
— В этом смысле, конечно, да, — согласился судья. Некоторое время в наушнике слышался лишь шум воды в писсуарах. Клекер проинструктировал Робби не допускать никаких посторонних звуков, которые могли бы наложиться на запись.
— Судья, — Робби понизил голос, — вы недавно рассмотрели иск Петроса. Большое спасибо. Вы меня поняли. Дело разрешилось лучшим образом. Истцу удалось получить большие деньги.
Наступившая тишина испугала Ивон своей длительностью. Потом Робби рассказал, что Малатеста действительно испугался и принялся судорожно поправлять очки. Сценарий учитывал сложность обстановки и настороженность судьи и потому не предусматривал, чтобы Робби делал какие-то поспешные заявления. При малейшем намеке на тревогу он должен был немедленно прекратить всяческие попытки. Ивон предположила, что ее подопечный обдумывает, как загладить совершенную оплошность. В наушнике слышался шорох туалетной бумаги, а затем неожиданно раздался голос Малатесты:
— Мистер Фивор, это не вы должны меня благодарить, а я вас.
Робби оторопел:
— Да что вы, судья! Как же так? Это ведь все из уважения к вам. Мне просто хотелось, чтобы вы знали, как я ценю вашу работу.
— Я знаю, Робби.
— Вот и замечательно.
— Вы представили превосходные бумаги, именно превосходные. Ведь, если честно, большинство адвокатов не оказывают уважения суду в подобной форме. К сожалению, они не столь изобретательны, как вы. Материал исследован досконально. На моей памяти адвокаты очень редко делают ссылки на прецеденты по старым делам, особенно федеральным, касающимся различных финансовых вопросов. Это вам очень помогло. Дело было очень трудное, но вы меня убедили. И я уверен, если что случится, апелляционный суд с моим решением согласится. Да, да, об этом суде никогда не следует забывать. Знаете, после окончания юридического я работал секретарем с окружным судьей Хэммом. Так он часто повторял мне: «Проиграв дело, адвокаты никогда не винят себя. Зачем, если под судебным постановлением стоит моя подпись. Поэтому они не устанут доказывать, что я совершил ошибку». Мудро, не правда ли? Сейчас, узнав, что вам удалось так удачно уладить дело с ответчиком, я подумал о судье Хэмме. Он наверняка остался бы этим доволен.
— А разве вы не знали, что дело улажено? — спросил Робби.
— Знал, но как-то выпало из памяти. — Звякнула крышка урны. — Но я уверен, так лучше оказалось для всех. Ведь стороны добиваются не формального, а реального результата. Меня всегда немножко интересует, что решил бы по тому или иному поводу апелляционный суд, но в данном случае здесь ни к чему нельзя придраться. Нам с вами это прекрасно известно. Верно? — Малатеста тоненько рассмеялся — возможно, это был кашель — и прошаркал к выходу. — Увидимся в суде. Надеюсь, следующий иск окажется не менее интересным.
— Непременно, судья.
Малатеста открыл дверь туалета и, перекинув пальто через руку, двинулся к аудитории, где к нему сразу подошли два студента.
— Боже! — воскликнул Робби, когда Макманис в конференц-зале выключил Хитреца. — Этот человек явно с приветом! Таких нужно поискать. Я побыл с ним несколько минут и… — Он присвистнул и махнул рукой в пространство.
Как только Робби вернулся, мне тут же позвонили. Обрабатывать запись Клекер закончил к приходу Сеннетта. Тот прослушал пленку и просиял.
— Очень умно. Очень, очень умно. Наш клиент произнес ключевые слова. Сказал спасибо. Мне нравится его замечание насчет превосходных бумаг. Наверное, ему особенно понравились пятидесятки и сотенные.
