— Как вы себя чувствуете? — спросили бы они. (С подозрением.)
— Хорошо, — ответил бы он. (С излишней готовностью.) А, черт! Хорошо — это очень глупый ответ. Уж слишком часто произносят это слово — для того чтобы так же часто ему верить. Ответь Гриффин «хорошо» — и они бы жестче, пристальнее уставились на него, стараясь прочесть что-то между строк. «Хорошо в том смысле, что ты готов открыть папку с делом, или же в том, что мы можем положиться на тебя, когда ты с заряженным огнестрельным оружием?» Это интересный вопрос.
Гриффин побарабанил пальцами по рулю машины и начал все сызнова.
— Добро пожаловать обратно! — скажут они.
— Приятно вернуться в строй, — ответит он.
— Как ваши дела? — спросят они.
— Уровень возбудимости в пределах нормы, — ответит он.
Нет. Никуда не годится. От одной перспективы такой псевдомедицинской болтовни ему захотелось надрать собственный зад. Забудь об этом. Надо было последовать совету отца и прийти в футболке с надписью: «Вам просто всем завидно, что я слышу голоса».
По крайней мере они могли бы все вместе хорошенько посмеяться.
Гриффин начал работать в полиции штата Род-Айленд шестнадцать лет назад. Он начал с того, что провел четыре суровых месяца в учебном лагере для новобранцев, изучая все: от хитрых приемов ухода от погони при вождении до умения вступить в рукопашный бой после того, как подвергся обработке перечным газом из газового баллончика. (Вам хочется понять, что такое боль? Если засыпать вам глаза перцем — это очень больно. Хотите понять, что такое самообладание? Самообладание означает, что ты продолжаешь стоять на том же месте, с готовностью ожидая, когда тебя опрыскают вторично.) После учебного лагеря Гриффин восемь лет носил форму, служа простым полицейским. Он способствовал пополнению казны штата, выписав немалое количество штрафных билетов водителям. Он помогал автомобилистам менять покрышки. Присутствовал при регистрировании чертовой прорвы дорожных аварий, в том числе слишком большого количества с участием детей. Потом Гриффин поступил в группу следователей по особо важным делам, начав со сбора секретной информации, где его усилия в одном крупном деле, над которым работало ФБР, снискали ему блестящую репутацию. Вслед за этим он работал над несколькими делами об отмывании денег, незаконном ввозе оружия, подделывании произведений искусства, над делами об убийствах. Возможно, Род-Айленд и не отличался ощутимым количеством убийств, но, как говаривали местные детективы, мог похвастаться их качеством.
Гриффин был хорошим детективом. Умным, смекалистым. Хитрым и практичным. Упрямым и настойчивым. Порой безжалостным. Иногда с чудинкой. Эта закваска была у него в крови. Дед Гриффина, тертый, видавший виды нью-йоркский коп, потерял здоровье на этой работе. Отец был шерифом в Северном Кенсингтоне. Двое его братьев сейчас служили судебными приставами штата. Когда несколько лет назад, на туристическом маршруте в Нью-Гемпшире, Гриффин познакомился с Сильвией, впервые заглянул в ее глаза и, как удар молнии, ощутил ее улыбку, он сразу же — прежде чем представиться и даже поздороваться — выпалил, запинаясь: «Я коп». К счастью для него, Синди поняла.
Гриффин был хорошим сыщиком. Сослуживцы любили с ним работать. Средствам массовой информации нравилось следить за его карьерой. Он был приглашен в эфир телепрограммы Дэйва Леттермана[9]
, когда полиция штата Род-Айленд завоевала общенациональную награду за лучшую униформу. Гриффин возглавлял полицейскую операцию, в результате которой была прекращена деятельность крупной банды, занимавшейся угоном автомобилей, — о чем прокричал с обложки «Провиденс джорнал». Гриффина даже назначили в специальную комиссию при губернаторе, занимавшуюся вопросами поддержания порядка и безопасности в жилых районах; возможно, потому, что с тех пор, как он с важным видом расхаживал в съемочном павильоне у Леттермана, маленькие пожилые леди всегда справлялись о нем и вызывали только его. «Синеглазый полицейский» — именно так окрестил Гриффина «Провиденс джорнал», и его коллеги-детективы явно превратили это в слоган на майке.
Два с половиной года назад в Уэйкфилде стали бесследно исчезать дети. Когда пропал уже третий ребенок и ясно обрисовался образ действий объявившегося здесь пожирателя детей, ни у кого не возникло сомнения, что именно Гриффин должен возглавить расследование. Он помнит, как был взволнован, выходя с того совещания. Он помнит тогдашнее бурление адреналина в жилах, охотничью гибкость изготовившихся мускулов, терпкое, пьянящее чувство, возникающее у него всякий раз, как вновь начиналась погоня.
За два дня до этого Синди отправилась на плановое медицинское обследование. Полугодом раньше дела обстояли между плохим и очень плохим. А одиннадцатью месяцами раньше Гриффин впервые узнал, как выглядит черная бездна отчаяния.
Для официального протокола, забегая вперед, следует отметить: он все-таки поймал того сукина сына... Так, для сведения, справедливости ради...
На развилке шоссе номер шесть Гриффин свернул влево, взяв курс на север. Теперь он находился в пяти минутах езды от штаб-квартиры управления полиции штата. Гриффин вел машину вдоль гигантского водохранилища, и направо глазам открывалось широкое водное пространство, а налево — весело круглящиеся зеленые холмы. Скоро навстречу начнут попадаться любители бега трусцой, совершающие утреннюю пробежку. Потом пойдет комплекс зданий, относящихся к полицейским структурам штата. Первым делом — плоское, уродливое коричневое строение, образца шестидесятых годов, в котором располагается служба поддержки следствия. Затем на заднем плане появится огромная серая, похожая на сарай постройка, дающая представление о том, какой вид имела когда-то вся соответствующая недвижимость. И наконец — здание самой штаб-квартиры, красивый старый полудворец белого цвета, с изящной резной лестницей и широкими окнами-эркерами, из которых открывалась еще более широкая панорама холмов. Новички называли его Белым домом, то есть местом, где заседали важные персоны.
Вот черт! Оказывается, он скучал по всему этому. Проклятие!
— Добро пожаловать, Гриффин, — скажут они.
— Спасибо, — ответит он.
— Как себя чувствуете? — спросят они.
И он ответит...
Слева, по узкой дорожке, с противным ревом промчался мимо синий полицейский «форд-таурус», посверкивая красными мигалками. За ним, тоже визжа сиренами, проследовали еще две машины, уже без полицейской раскраски. Что за черт?
Гриффин свернул к стоянке машин полицейского управления в тот момент, когда из здания службы поддержки высыпали детективы и наперегонки помчались за своим боевым оружием. Он узнал двоих парней из отдела идентификации: Джека Каппелли и Джека Нидема, иначе называемых Джек-и-Джек; они забирались в большой серый вэн, оснащенный всем необходимым для проведения криминологической экспертизы на месте преступления. Усевшись и врубив габаритные огни, они пулей вылетели со стоянки — только их и видели.
