В противоположность капитану Лаура хорошо выспалась. Усталость от путешествия в повозке и уверенность в том, что спутник охраняет ее сон (ведь он сам сказал, что не будет спать!) принесли ей настоящее отдохновение. И когда, приведя себя в порядок и собираясь продолжить путь, она спустилась в зал, то была очень удивлена, не обнаружив там Фужерея. В комнате сидела только Гайд, чистившая репу и капусту для сегодняшнего супа.
Увидев молодую женщину, она сходила за крынкой молока, принесла ложку и буханку хлеба, отрезала толстый ломоть и все это поставила на стол, а сама, ни слова не говоря, вернулась к своему занятию. На приветствие постоялицы она ответила лишь кивком головы. Но Лаура так и не села за накрытый стол. Она окинула взглядом помещение, заглянула в оконце посмотреть, что видно сквозь ставни, и в конце концов спросила:
— Где мой дядя? Вы его видели?
Гайд отрицательно покачала головой. Тогда Лаура вышла во двор. Было морозно, ветер разогнал тучи, небо прояснилось. В домах поодаль и у брода царило некоторое оживление: в отлив дети с лопатами и корзинками вышли на поиски съедобных ракушек, но нигде не было видно серого силуэта Фужерея. Зато она увидела трактирщика Тангу, возвращавшегося с полной корзиной крабов. Она пошла ему навстречу и снова спросила о своем спутнике. Но, как и его жена, он тоже отрицательно покачал головой. Хотя добавил:
— Должно быть, пошел прогуляться за скалы…
— Вряд ли. Он сказал мне, что останется на ночь в зале, что не хочет спать. В котором часу вы закрыли трактир?
Тот пожал плечами:
— Здесь нечего красть! Так чего запирать?
— Но вы видели его, когда сами пошли спать?
— Видел, это точно, он был там, курил трубку, а ноги согревал у очага. Я пожелал ему спокойной ночи…
— А утром, когда вы встали?
— Тут, правда ваша, его уже не было, но я не беспокоился: подумал, что он пошел ноги размять, а сам отправился за этим, — он показал на свой улов…
— Отведите меня в конюшню!
Не говоря ни слова, он поставил корзину, сходил за ключом, висевшим сбоку у камина, и пошел за Лаурой во двор, где повозка без упряжи тянула к небу оглобли. Лошадь тоже оказалась на месте.
— Невероятно, — сквозь зубы процедила Лаура. — Где он может быть?
Она разволновалась не на шутку. Хоть и решила сходить на конюшню, но все же она ни минуты не сомневалась в том, что Фужерей не мог уехать без нее. Да и куда? Зачем? Трактирщик кашлянул, привлекая ее внимание:
— Он тут ни с кем не знаком?
— Знаком, но я не знаю с кем…
— Послушайте! Идите поешьте, что Гайд вам приготовила. А я пройдусь и, может, его встречу…
Не подозревая, что этот грубиян способен на малейшую предупредительность, она с недоверием взглянула на него, но тот продолжал настаивать и повторил с гримасой, которую даже можно было принять за некое подобие улыбки:
— Идите ешьте и не слишком беспокойтесь! В этих местах как пойдешь на прогулку, так и возвращаться не тянет…
— Возможно…
Она вернулась в дом, села за стол, с удивлением обнаружив, что к хлебу Гайд положила кусочек соленого масла.
— Не надо волноваться! — как и муж, проговорила хозяйка из своего угла. — Вернется…
Лаура очень на это надеялась. В конце концов, возможно, эти люди были правы. Вполне вероятно, что Фужерей отправился в какое-то место, о котором не счел нужным распространяться при ней. На самом деле что она о нем знала, кроме того, что он сам захотел рассказать, а сколько всего он мог утаить! И она с аппетитом принялась за еду, а позавтракав, вышла ждать его на улицу. Она слишком нервничала, чтобы сидеть в доме.
Как и Фужерей прошлой ночью, она сделала несколько шагов вверх по дороге. Взгляд ее зацепился за монастырские строения на уступе скалы и надолго застыл. Внезапное исчезновение спутника заставило ее на время забыть о цели их путешествия, но сейчас она внимательно всматривалась в старый монастырь. Он казался совершенно заброшенным: ни дуновения жизни за серыми, местами разбитыми стеклами окон, а часть строений, где, без сомнения, раньше жили монахи, практически разрушилась. Она подумала, что, возможно, именно туда наведывался Фужерей ночью. И пошла было к монастырю сама, но тут увидела Тангу, спускавшегося сверху. Увидев ее, он беспомощно развел руками.
— Я подумал, что, может быть, ваш дядя полез туда, но нет, ничего и никого…
— Вы хотите сказать, что монастырь пуст?
— Пусто, так же, как и у меня в кармане! А что вы думали? Туда никто не заходил с тех самых пор, когда трое последних монахов сбежали, спасая свои шкуры. Тут вообще неприятное место…
— Почему? Из-за привидений? Вы-то сами верите в призраки?
Трактирщик поспешно перекрестился:
— Нечего так шутить! Конечно, верю… Тут случались такие вещи…
— Ну, например?
Трактирщик посмотрел по сторонам, как будто боялся, что его кто-нибудь услышит:
— Ночью иногда слышатся шум… стоны… еще зеленый свет появляется… он как будто пляшет…
— А никому из поселка не приходило в голову сходить туда и посмотреть?
— Приходило… Один парень все похвалялся, что ничего не боится. И ночью пошел в монастырь, а сам никому ничего не сказал. Утром его нашли на этой самой тропинке с огромной раной на голове.
— Он умер?
— Нет, но с тех пор тронулся умом. Не может говорить, и половина тела у него как будто онемела.
— Но вы-то вот сейчас спокойно вышли из такого нехорошего места.
— Потому что сейчас день! К тому же я пошел туда, потому что боялся, что с вашим дядей стряслось то же, что и с Эфламом. Но его там нет. Пойдемте вниз!
Он взял Лауру за руку, но она отступила.
— Я хочу посмотреть сама.
— Не советую. Говорю вам, это опасно…
— Однако вы сами еще живы.
— Да, потому что я знаю эти места и не попадаю в ловушки. Придется тогда мне идти с вами.
— Так пойдемте!
— Не пойду. У меня дела. Потом сходим, если ваш дядя не появится. Но я не волнуюсь! Придет, никуда не денется! Он, может, уже там…
Он опять взял Лауру за руку и сжал ее довольно сильно, так что она сочла за лучшее больше не настаивать. Человек этот не внушал ей доверия. Было бы безумием ссориться с ним, пока она совсем одна в этом богом забытом месте. Приходилось притворяться спокойной, хотя тревога пожирала ее изнутри. Они возвратились в трактир, и, как опасалась Лаура, Гайд доложила, что никто не появлялся.
Прошло несколько часов, а за ними медленно потянулись другие, тяжелые, как гири. Лаура не знала, на что решиться. Тангу предположил, что «дядя», должно быть, пошел в Сен-Жакю, там находились рыбацкий поселок и старинное бенедиктинское аббатство с самого края полуострова, центром которого был Гильдо. Но если это так, то почему он ушел пешком, ведь отсюда до поселка было не меньше лье, а в его распоряжении был экипаж? Все это было странно. Что-то случилось, Лаура уже не сомневалась в этом, и от этой мысли ее охватил страх. Муж с женой откровенно ее разглядывали, что не предвещало ничего хорошего. Глаза их как-то необычно блестели. Но все же Тангу продолжал поиски, казалось с возрастающим беспокойством…
