Книга Графиня Тьмы, страница 47. Автор книги Жюльетта Бенцони

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Графиня Тьмы»

Cтраница 47

— А как же она, — забеспокоилась Лаура, — Ее Королевское Высочество, что с ней сейчас?

— Ее судьба стала менее тягостной, в том смысле, что теперь у нее есть постельное белье, новая одежда и неплохая пища. Кстати, со времени инспекции Барраса там появился новый комиссар, назначенный охранять детей, — двадцатичетырехлетний креол по имени Лоран. Он ввел новые порядки: никаких оскорблений, ругательств, никакого «тыканья». Лоран называет заключенную «мадам». К нему потом еще приставили Гомена, он хоть и постарше, но тоже человек неплохой, сочувствующий. Но разнообразные постановления многочисленных инспекторов, навещавших детей, так и не позволили принцессе воссоединиться с братом.

— Наверное, это правильно. Она бы сразу обнаружила подмену…

— Совершенно справедливо. Но от этого она не станет меньше жаловаться на одиночество.

— А эти господа — Лоран, Гомен, — они не составляют ей компанию?

— Они лишь выполняют приказ: навещают ее по три раза в день, проверяя, горит ли очаг, чистая ли комната и подается ли еда. Да и о чем они могут беседовать с принцессой? К тому же им строжайше запрещено говорить ей о гибели родителей.

— Как же так? Ведь она знает, что отца казнили.

— О нем — да, но не знает, что мать и тетя последовали вслед за ним на эшафот. Она думает, что их содержат в другой тюрьме. Про брата ей тоже ничего не известно. В декабре Гомен, без сомнения человек Бар-раса, попросил, ввиду состояния мальчика (у него еще больше распухли колени и кисти), чтобы ему разрешили прогулку в саду, где некогда он играл со своей сестрой в кегли. Но его просьбу отклонили, причем отказал сам Баррас: он слишком боится, что Ее Высочество увидит ребенка.

— Никто так и не подумал подселить к ней женщину? Это было бы наиболее разумно и естественно.

— Нет. С 10 мая прошлого года, когда она лишилась общества мадам Елизаветы, представшей перед революционным судом, это шестнадцатилетнее существо не видело ни одного женского лица, одни комиссары и тюремщики.

— Какой ужас! — всполошилась Лаура. — Как только могут эти мужчины, а ведь некоторые из них не лишены чувствительности, возможно, среди них есть даже отцы семейств, как могут они мириться с таким обращением с детьми? Просто невероятно, бесчеловечно…

— Таков портрет парижского народа…

И Питу неожиданно запел:


Население Парижа —

Удивительный зверек.

Если взять его за горло,

Он ни слова поперек.

Отпусти — укусит больно,

Вновь прижми — глядь, кротко лег

Мягким ковриком у ног.

Он ленив и легковерен,

Трудолюбия лишен,

Гору он родить намерен

Но, родивши мышь, смешон.

И пойдет в хомут, как мерин,

Лишь скажи ему, что он

Царь, мудрец и Аполлон.

То он истовый католик,

То Пророка славит вдруг,

То республиканский стоик,

То тирану лучший друг.

А когда он тих, как кролик,—

Подразни его — и вдруг

Кровью все зальет вокруг.

Голос у него был вполне приятный, и Лаура, удивленная, даже зааплодировала в восторге:

— Браво, Питу, а я и не знала эту песню! Он поклонился, довольный успехом:

— Моего сочинения. Переложил на музыку поэму, которую опубликовал в прошлом году даже с некоторым успехом. Было бы справедливым добавить, что народ в Париже не злопамятен, как, впрочем, и все остальные французы… или почти все.

— Так вы теперь сделались сочинителем песен?

— Я этим занимаюсь на досуге. Основная моя профессия, конечно же, журналистика. Вам даже в голову не придет, на кого я теперь работаю…

— Так скажите!

— Это «Друг народа»!

— Гнусная газетенка Марата? [49]

— Вот именно! Сейчас там заправляет Лебуа, совершеннейший болван. А его начальник — мой друг Мерсье. У этого парижского издания самые большие тиражи, а раздувая всякие скандалы, оно постепенно дискредитирует якобинцев, хотя и является их официальным органом. Но не волнуйтесь, даже если тут мое перо разводит демагогию, то в другом месте, в «Политических и литературных анналах», оно хоть и под псевдонимом, но строчит роялистские статьи.

— А это не опасно?

— Опасно, но это позволяет мне быть в курсе всех событий и, как вы сами убедились, полностью владеть информацией. В начале года я даже немножко посидел в тюрьме, но Мерсье вызволил меня, и вот продолжаю… Должен заметить к тому же, что и барон мною очень доволен.

— Охотно верю, но все-таки, Питу, будьте осторожны! Не обожгитесь, играя с огнем!

Облокотившись на стол, Питу запустил руки в пшеничные волосы, которые носил по последней моде, «собачьими ушами», и наградил хозяйку дома насмешливой улыбкой.

— Уж не намерены ли вы читать мне нотацию? А то и я спрошу вас, зачем вы покинули Бретань и собираетесь погрузиться в нашу кипящую кастрюлю.

Он выждал паузу и уже без всякой насмешки спросил:

— Вы хотели увидеть Батца?

— Да, — согласилась она, глядя ему прямо в глаза. — Я и не думала, что так буду по нему скучать. О, я даже немного стыжусь своего чувства, когда вспоминаю Мари…

— Нет никакой причины стыдиться. Мари умерла, и я уверен, что оттуда, где она теперь, ей прекрасно видно, что только вы способны любить Батца так, как любила его она…

— Спасибо, — взволнованно прошептала Лаура. И попросила: — Вы, такой осведомлённый, скажите мне, где ее похоронили? Я хочу положить цветы на ее могилу…

Лицо журналиста окаменело. Одним движением он наполнил свой бокал и тут же осушил его, сморщив нос:

— Я знаю, где покоится ее прах, и Батцу, конечно же, тоже об этом известно. Он после казни последовал за могильщиками… Но вам я никогда об этом не расскажу и не советую расспрашивать его. Рана еще не затянулась, не надо ее бередить…

Лаура склонила голову в знак понимания. В комнате повисла тишина, лишь слышно было, как качался маятник в напольных лаковых часах братьев Мартен да трещали поленья в камине. Потом Лаура встала проводить гостя в комнату, приготовленную для него Биной. Поднялся и он. Но что-то было недоговорено, и она остановилась в раздумье.

— Вы еще не все рассказали мне? — Он смотрел на нее так ласково, что она решилась. Все равно, ей бы даже и в голову не пришло что-то скрывать от своего

друга.

— Да, я хочу сказать, что приехала в Париж не только ради Батца. Я знаю, что у него свои планы, но и у меня они есть, и наши планы не всегда совпадают. Батц занят только королем и не замечает, что творится вокруг. А я горю желанием преданно служить его сестре!

И уже давно…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация