Книга Кровь отверженных, страница 45. Автор книги Карин Слотер

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Кровь отверженных»

Cтраница 45

Лена нашла снимок, о котором говорила Нэн. Несмотря на жалкий вид, Сибил улыбалась, глядя в камеру. Им тогда было по семь лет. В этом возрасте они выглядели почти одинаковыми, хотя Сибил потеряла передний зуб, потому что споткнулась и упала с крыльца. Тот, что вырос на его месте, был неправильной формы, и это придавало ее рту индивидуальность. Во всяком случае, так говорил ей Хэнк.

Лена улыбалась, разглядывая перевязанные резинкой фотографии. На пятнадцатилетие Хэнк подарил ей полароид, и Лена в один день истратила две кассеты – снимала все, что попадало на глаза. Позднее она подправила некоторые изображения. Ей запомнился один снимок, и Лена просмотрела всю пачку, пока его не отыскала. В свое время она бритвой подрезала фотографию, не до самого конца, и убрала из нее Хэнка. В освободившееся место вклеила золотистого лабрадора Бонни.

– Бонни, – вздохнула Лена и обнаружила, что плачет.

Это была одна из причин, по которым Лена обычно не пила спиртное. Собака умерла десять лет назад, но Лена плакала по ней, словно это произошло вчера.

Вышла из автомобиля, прихватив с собой бутылки: она вознамерилась их выбросить. Чувствовала себя при этом хуже, чем ей это представлялось в машине: ноги словно чужие. Несколько раз споткнулась на ровном месте. Магазин закрылся несколько часов назад, но Лена проверила окна: хотелось знать, не видел ли кто ее позора. Пошла вокруг здания, взявшись за стену одной рукой. В другой руке удерживала обе бутылки. Добралась до черного входа, отпустила руку, но тут же споткнулась и стала падать. И все же ей удалось удержаться на ногах и не упасть лицом на асфальт.

– Черт! – воскликнула она и, скорее, увидела, чем почувствовала разрез на ладони.

Лене больше, чем раньше, хотелось выбросить виски. Потом она проспится в машине и поедет домой.

Она зашвырнула в мусорный контейнер почти пустую бутылку. Раздался звон – стекло разбилось в стальном баке. Лена швырнула следом вторую бутылку, однако она не разбилась. Лена хотела было достать бутылку, но передумала.

Позади здания росло несколько деревьев, Лена пошла туда, волоча заплетающиеся ноги. Наклонилась, чтобы стошнило. К горлу поднялась горечь, и Лена почувствовала себя хуже некуда. Она встала на колени, отдуваясь, как в прошлый раз в машине с Хэнком.

«Хэнк…» – подумала Лена, стараясь подняться. Она так разозлилась, что ей захотелось тут же поехать в Рис, в бар «Хат», и все ему высказать. Четыре месяца назад он уверял, что останется с Леной столько, сколько ей потребуется. Где же он сейчас, черт возьми? Возможно, на каком-нибудь дурацком собрании анонимных алкоголиков. Рассказывает, как волнуется за свою племянницу, говорит, что хочет, мол, ее поддержать… Ну и где его поддержка?

«Селика» заурчала, и Лена нажала на газ, подумав, что хорошо было бы влететь с размаху в витрину «Пиггли-Уиггли». Такое желание удивляло, хотя и неожиданным назвать его было нельзя. Лену охватило чувство никчемности, и бороться с ним она не стала. Даже после того как ее вырвало, в мозгу царила сумятица. Казалось, рухнули все барьеры, и в голову лезли ненужные мысли.

Она думала о нем.

Поездка домой была испытанием, полным риска. Лена неоднократно пересекала желтую линию. Едва не въехала в навес позади своего дома, тормоза завизжали, когда она ударила по ним в последнюю минуту. Сидела в машине, смотрела в темные окна. Хэнк даже не потрудился оставить свет на заднем крыльце.

Лена открыла бардачок, вытащила служебный револьвер, повернула барабан. Щелчок громко отозвался в ушах. По непонятной причине Лена смотрела на револьвер другими глазами, разглядывала его черную металлическую оболочку и даже понюхала рукоятку. Сунула дуло в рот, положила палец на курок.

Лена видела, как это сделала одна женщина. Она сунула в рот оружие и без колебаний нажала на курок, потому что для нее это было единственным способом избавиться от воспоминаний. Шок от того выстрела навсегда остался в душе Лены. В памяти запечатлелся разлетевшийся на части мозг, прилипший к стене, возле которой она стояла.

Лена сидела в машине, медленно дышала, ощущала на губах холодное прикосновение металла. Прижала язык к стволу и обдумала ситуацию. Кто ее обнаружит? Вернется ли Хэнк рано домой? Наверное, первым будет Брэд, потому что он должен был утром подвезти ее на работу. Что он подумает, когда увидит ее в таком виде? Что почувствует Брэд, созерцая Лену, сидящую в машине с размозженным черепом? Сможет ли он снести такое зрелище? Сможет ли Брэд Стивенс жить с этим, продолжать работать?

– Нет, – сказала Лена и вынула револьвер, повернула барабан и заперла оружие в бардачок.

Быстро вышла из машины, пробежала по ступенькам крыльца. Руки не дрожали, когда она отпирала замок и включала свет в кухне. Лена прошла по всем дому, по пути включая все лампы. Поднялась наверх, перескакивая через две ступеньки. Там тоже включила свет. Когда закончила, дом был полностью освещен.

Теперь с улицы ее мог увидеть кто угодно. Подумав об этом, Лена снова пошла по дому, нажимая на выключатели. Она могла бы и занавески задернуть и жалюзи опустить, но в движении было что-то ободряющее, сердце работало на полную мощь. Она уже несколько месяцев не посещала гимнастический зал, но мышцы помнили прежнюю нагрузку.

Когда Лена вышла из больницы, врачи дали ей уйму лекарств. Ими можно было убить лошадь. Казалось, они хотели сделать ее совершенно бесчувственной. Наверное, они думали, что ей легче находиться под действием лекарств, нежели размышлять о том, что с ней приключилось.

Лена вернулась наверх, вошла в ванную, открыла аптечку. Рядом с обычными лекарствами стояла опорожненная наполовину бутылочка с дарвосетом и полный флакон с флексерилом. Дарвосет снимал боль, а флексерил – напряжение. Было очень плохо, когда она впервые его приняла, и Лена от него отказалась. Она предпочитала терпеть боль, потому что в то время ей было важно не расслабляться.

Лена прочитала наклейки на бутылочках, посмотрела на рекомендации: принимать лекарства вместе с едой, а после этого – воздерживаться от управления техникой. Оставалось по меньшей мере двадцать таблеток дарвосета и вдвое больше флексерила. Открыла кран, дала протечь холодной воде. Ее рука была абсолютно тверда, когда, вынув из шкафа чашку, она наполнила ее почти до краев.

– Итак, – пробормотала Лена.

Заглянув в прозрачную воду, подумала, что следует сказать что-нибудь о своей жизни – важное или трогательное. Услышать ее слова было некому, да и глупо в такой момент разговаривать самой с собой. В Бога она никогда не верила, и на загробную встречу с Сибил не рассчитывала. Не пойдут они вместе по золотым улицам.

Задумавшись, уселась на крышку унитаза. Может, она все еще пьяна? Вряд ли бы на трезвую голову решилась на такой шаг. Или бы все-таки решилась?

Обвела глазами ванную. Эта комната Лене никогда не нравилась. Популярная в семидесятых годах цветовая гамма – оранжевый кафель с белой отделкой – казалась сейчас безвкусной. Она пыталась исправить это: добавила другие краски – темно-синий коврик у ванны, темно-зеленую коробку с прокладками и салфетками. Придирчиво отнеслась к расцветке полотенец, однако ничего не вышло: комната раздражала. Может, и хорошо, что умрет она именно здесь.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация