Даже голос Кэти раздавался теперь слабо и где-то в отдалении. Но шаги, шуршание материи, звук пощечин так и впечатывались в сумрак студии.
— Снаружи не такое уж интенсивное движение. Одна легковушка и один грузовик за целых… за целых пятнадцать минут. Рядом нет больших улиц. Дом старый: слышно, как дребезжит оконное стекло, когда мимо проезжает грузовик.
— Не слышу, — призналась Делорм.
— А я — слышу. Слеп, как крот, зато слух — отличный. Теперь он фотографирует. — Брайан нажал кнопку паузы. — Кстати, подброшу вам идею: сделайте звуковой портрет этого фотозатвора. А потом запишите звуки от разных моделей аппаратов и сличайте, пока не найдете подходящую.
Делорм посмотрела на Кардинала.
— Хорошая мысль, — заметила она.
Фортье продолжал размышлять об услышанном:
— По очевидным причинам я не фотолюбитель, однако мне ясно, что аппарат выпущен давно: ни сервомотора, ни автоперемотки, и слышно, что щелчок механический, а не электронный. Судя по технологии, изготовлена эта штука самое позднее в середине семидесятых. Затвор срабатывает медленно, а значит, света в помещении мало: возможно, дело происходит ночью, а?
— Ценное замечание, мистер Фортье. Продолжайте же.
Он снова запустил кассету.
— Рискну предположить, что мы не на первом этаже. Звуки легковой машины и грузовика доносятся снизу, ослабленно.
— И вы правда можете это определить?
— Прислушиваться к двигателям внутреннего сгорания — первое, чему учится слепой.
— А что скажете о музыке? Нам известна примерная дата. Если узнаем, какая радиостанция передавала эти песни в таком порядке, то установим, какого числа и в какое время убили Кэти.
— Жаль вас разочаровывать, детектив Делорм, но я не думаю, что музыка играла именно по радио.
— Но все песни — разных исполнителей.
— Да, и я могу их назвать: «Перл джем», «Роллинг стоунз» и Энн Мюррей. Полагаю, альбом «Роллинг стоунз» вы узнали, а откуда другие композиции — если хотите, могу вам сообщить. Но тут есть два обстоятельства. Прежде всего — странный выбор музыки. Две первые вещи можно было бы подряд поставить в эфир, но чтобы после «Роллинг стоунз» дать Энн Мюррей — не знаю, не знаю… Сомневаюсь, чтобы на это пошла какая-нибудь станция. А во-вторых, между песнями слишком большие паузы для радио. Никакой канал, даже из северных, не стал бы вешать столько мертвого времени.
— Но не слышно, чтобы меняли кассеты. Он подходит, нажимает кнопку — и начинает играть музыка.
— Мне кажется… да я почти уверен — это самодельный сборник.
— Вы считаете, он мог позаимствовать оригинал в прокате?
— Это диск. Даже сквозь шум двух магнитофонов я слышу этот электронный глянец, металлический характер звука. Не говоря уж о том, как тут мало треска и шорохов. Да, многие берут напрокат музыку и потом ее переписывают. Те, кто следит за авторскими правами, страшно злятся.
— Но если у него уже был один аппарат, чтобы записывать происходящее в комнате…
— Верно. Аппарата у него было два.
16
Ресторан «Солнечные часы» на Четырехсотом шоссе, при выезде из Орильи, имеет круглую форму, подтверждая свое название. Зал в нем светлый, праздничный, с высокими резными окнами, а официантки любезны. Кардинал всегда заезжал сюда по пути домой из Торонто.
Выйдя из дамской комнаты, Делорм пробралась мимо розовых пластмассовых скамеек, тянувшихся вдоль стен. Усевшись с отсутствующим видом, она пробормотала, что надо бы ехать дальше, пока снегопад не перешел в буран.
— Пока нельзя, — возразил Кардинал. — Я только что заказал кокосовый торт с кремом.
— В таком случае я хочу еще кофе.
— У меня традиция: захожу в «Солнечные часы» и ем кокосовый торт. Больше нигде к нему не прикасаюсь.
Делорм рассеянно кивнула, глядя в окно. Видимо, не в настроении. Может, спросить ее, в чем дело? Но он просто сидел, изучая портреты канадских премьер-министров, украшавшие бумажную салфетку.
Официантка принесла торт и кофе, и Кардинал поделился своими соображениями.
— Не уверен, что с радиостанциями все так глухо, как уверяет Фортье. Так или иначе, их у нас все-таки не два десятка.
— Если хочешь, схожу в архив.
— Ты какая-то расстроенная.
Делорм пожала плечами:
— Когда мы в первый раз послушали запись, я решила, что теперь-то мы живо поймаем этого типа — завтра, к концу недели, в общем — скоро. Ведь пленка с записью убийства не так часто попадает в руки, правда? Но вот мы отнесли ее специалисту — и что мы имеем? Ничего.
— Не торопи события, Делорм. Вдруг Фортье нам еще что-нибудь скажет, когда закончит цифровую обработку. Если он сможет получше вычленить мужской голос…
— Он же сказал, что не сможет.
— В любом случае у нас еще есть фотоаппарат.
— Да, там, в студии, я так верила, что у нас все получится… Всякие научные термины. «Звуковой портрет». Но вдумайся. Даже если мы выясним, что это, допустим, звук «Никона» семьдесят шестого года, — чем это нам поможет? Другое дело, если бы по звуку стало понятно, что это прошлогоднее изделие, тогда мы могли бы вычислить чек из магазина, номер кредитной карточки… Но старый фотоаппарат… Старый фотоаппарат мог за это время сменить десять владельцев.
— Да, ты жутко расстроена.
Делорм сидела полуобернувшись и смотрела в окно на крошечные снежинки, сопровождавшие их с тех пор, как они покинули Торонто. С парковки выехал фургон, развозящий газировку «Поп-Шопп», по стеклу туда-сюда ходили «дворники». Помолчав, она сказала:
— Когда я была маленькая, мне казалось, что это место больше похоже на космический корабль, чем на солнечные часы.
— Мне тоже так казалось. И до сих пор кажется.
Там, в этом прошлом, на том месте, откуда уехал фургон, отец помогал маленькой дочери справиться с молнией на теплой куртке; на девочке была ярко-зеленая шапка с хвостиком, доходившим ей до пояса. Пар от их дыхания смешивался в воздухе. Тогда-то Кардинал и начал осознавать, что в его душе есть тайник, где прячутся страх и сожаление. Отцовская любовь к дочери пронизана алой нитью страха, так он себе это представил. Вот почему мы так оберегаем своих детей.
— У тебя ведь ребенок в университете, да? — Видимо, мысли Делорм двигались по тому же маршруту: газировка, детство, родители, дети.
— Ну да. Ее зовут Келли.
— На каком она курсе?
— На втором. Изящные искусства. И традиционные тоже, — не утерпев, добавил он.
— Мог бы к ней заехать. У нас было полно времени.
— Келли не в Торонто. Она учится в Штатах. — И это вам хорошо известно, детектив Делорм, несмотря на этот маленький невинный спектакль. Занимайся своим спецрасследованием, изучай меня, если это твоя обязанность, но не жди, что я буду тебе помогать.
