– Мистер Рид, – Терри держала фотографию перед его лицом, – мне нужно знать о ваших отношениях с девушкой. Прошу вас, расскажите немедленно, иначе я сделаю вывод, будто вы что-то скрываете.
– Ни в коем случае. Дело в том, что… – Он перевел дух, в глазах появились слезы. – Кэролин и я… Она жила со мной.
– Как жена?
– Ну что-то вроде… понимаете, это случилось как-то само собой.
Терри опустила фотографию.
– Продолжайте.
Рид взглянул украдкой на мой рисунок и нахмурился.
– Когда Кэролин пропала, я испугался. Думал, она вернулась к наркотикам. А то, что ее могли убить… мне это даже в голову не приходило.
– Почему вы сразу об этом не сказали?
– Понимаете, я почти что на государственной службе, в штате мэрии, то есть официальное лицо, а Кэролин… она ведь была много моложе.
Риду на вид было примерно лет сорок. Кэролин Спивак – девятнадцать.
– То есть вы держали свои отношения в тайне, – проговорил я. – Здесь, в этом центре.
– Да, мы это не афишировали, хотя у нас на подобное никто внимания не обращает.
– Но вас могли видеть вместе?
– Конечно.
– Где? Я имею в виду за пределами здания.
– Мы любили долго гулять вдоль Гудзона. По пешеходной дорожке, либо к центру, либо наоборот. Обсуждали ее будущее, я убеждал Кэролин помириться с родителями.
Вот там он их и увидел, подумал я. На пешеходной дорожке, что тянется вдоль реки, всегда полно людей. Кто-то делает пробежку, кто-то прогуливается.
– Ее и нашли у реки, – сказала Терри. – Где вы гуляли. Вам это не кажется странным, мистер Рид?
– Не знаю.
Я внимательно наблюдал за его лицом, чтобы определить, не управляет ли он им. Экман называет этот процесс модуляцией. Но противоречия между тем, что говорил Рид, и выражением его лица не было.
– И что, по вашему, она там делала? – спросила Терри.
Рид устало потер виски.
– Кэролин часто ходила к пристани поболтать с девочками, которые продавали себя. Предлагала помочь бросить это занятие.
– Она была одета как проститутка, – заметила Терри.
– А вот это вы зря. – Он покачал головой. – Моей племяннице семь лет, и она уже носит топики и короткие шорты. Хочет выглядеть как Бейонс.
Я закончил рисунок и собирался закрыть блокнот. Рид попросил посмотреть.
– Что вы с ним сделаете?
– Приобщим к расследованию, – ответила Терри.
Наконец появился Ники. Бледный тощий парень с иссиня-черными волосами и золотыми колечками, пропущенными через нижнюю губу. Услышав, что произошло с Кэролин, он искренне опечалился. Потом признался нам, что два года занимался проституцией, после того как отец выгнал его из дома, узнав, что он гей.
Я спросил его и Рида, может, они видели вблизи дома кого-нибудь, кто выглядел подозрительно. Ники рассмеялся и ответил, что все здешние обитатели выглядят подозрительно.
Мои рисунки человека в длинном пальто и лыжной маске ничего в их памяти не всколыхнули.
– Вы думаете, Кэролин убил какой-нибудь маньяк? – спросил Рид.
Терри внимательно посмотрела на него.
– Нет. Но вам обоим придется дать официальные показания.
Вскоре мы ушли.
– Еще одна смешанная пара, – вздохнула Терри, садясь в машину. – Вы здорово придумали – рисовать Рида. Он сразу заговорил.
– Карандаш имеет силу, – улыбнулся я. – Кстати, поясните, почему они прозвали меня Рокки?
Она убрала прядь волос за ухо.
– Не хотелось бы об этом вспоминать. Просто одно время я встречалась с Сильвестром Сталлоне. – Терри уверенно ввела автомобиль в общий поток. – Конечно, придется сотрудничать с Бюро, от этого никуда не денешься. Но всю информацию я им выдавать не стану. Обойдутся. И я заставлю их признать, что умею работать не хуже.
– Разве возникают сомнения?
– А как же. Они всегда работают лучше всех. Спросите у них. – Она взглянула на меня. – Тут дело сложнее. Мне нужно отличиться, чтобы загладить один серьезный промах в прошлом.
Серьезный промах в прошлом… Это мне знакомо.
– Агент Коллинз производит впечатление очень решительной женщины.
– Избави нас Бог от таких решительных женщин. – Терри усмехнулась. – Но я вовсе не стремлюсь обвести ее вокруг пальца. Однако не желаю, чтобы она спихнула меня с дороги, понимаете?
Я понимал.
Включился красный свет. Терри остановила машину, повернулась ко мне.
– Натан, сейчас у нас будет очередное совещание, и я хочу, чтобы вы там присутствовали и рассказали о рисунках убийцы.
Она снова называла меня Натаном. Чудесно.
– Подтвердите, что они выполнены одной рукой.
– Но уже есть лабораторное подтверждение.
– Анализы само собой, но вы эксперт. И я хочу, чтобы они услышали это от вас. Пусть Дентон убедится, что вы действительно ценный работник.
На самом деле Дентон должен был убедиться, насколько ценный работник Терри Руссо, что так умно поступила, включив меня в группу, но я не возражал доказать и свою ценность.
22
За семь лет работы в полиции я переговорил с сотнями свидетелей и потерпевших и при этом волновался крайне редко. А теперь, стоя в затененном зале заседаний, чувствовал, что у меня вспотели ладони. Я вставил в четыре кодоскопа копии рисунков.
– Рисунки отредактировали на компьютере, удалили все пятна, исправили повреждения. Теперь вы видите их в первозданном состоянии. И самое главное, все вместе.
Я переходил от одного рисунка к другому, обращал внимание на сходство наклонных штрихов, на характерные детали, указывающие, что автор рисунков правша, на его свободное, уверенное манипулирование образами, на качество графита. Все это не оставляло никаких сомнений, что рисунки выполнил один человек.
Меня слушали шеф полицейского управления Нью-Йорка Перри Дентон, руководитель оперативного отдела Мики Родер, специальный агент ФБР Моника Коллинз и два ее помощника, Арчер и Ричардсон, стенографистка, присланная из манхэттенского отделения ФБР, начальники полицейских управлений округов, где были совершены убийства, и, конечно, Терри Руссо со своей группой.
Во время выступления я неожиданно увидел на рисунке Кэролин Спивак деталь, которую пропустил прежде, но не стал на ней останавливаться. Во-первых, мне не терпелось побыстрее закончить, я не любил выступать на публике, а во-вторых, смысл детали следовало хорошенько обдумать.
