—...понимаешь, она ни черта не успевает, — он рассеянно
слушал голос Илана, — обеда нет никогда. Зато диссертацию пишет. Я говорю:
отлично, разводиться с тобой я не стану, просто возьму в дом вторую жену. А
что? Это в нашей национальной и религиозной традиции. Все наши праотцы имели по
нескольку жен.
— Ицхак, — вставил Кордовин, —
довольствовался одной Ривкой.
— Ну, Ицхак! Тот просто был травмирован.
— Чем же это?
— Ну, как! Его же папа хотел зарезать!
Илан набросился на булочки и некоторое время с набитым ртом
обсуждал с официанткой и другом — что заказать. Синта шла под чесночным соусом,
зато антрекот подавали с грибами. Непростой выбор. Официантка предупредительно
выжидала рядом, иногда вставляя замечания.
— Да, я люблю пожрать! — заявил Илан. — Так и
знай, красавица, настоящий мужчина должен быть обжорой.
— И соней, — вставил Кордовин. — Однажды этот
тип заснул на посту, и не где-нибудь, а в Дженине. И наш славный сержант Цахи…
— …полное имя которого было
«ебаный-сержант-Цахи-вынувший-душу»…
— …да, застукал его. После чего неделю гонял еженощно
всю роту, как зайцев.
— А вот этот предусмотрительный тип, — перебил
Илан, тыча в Кордовина пальцем, как пистолетом, — вот этот наглец, что
сидит сейчас напротив и строит из себя святошу, однажды явился на ночное
построение с кроватью на спине.
— Как?! — ахнула официантка.
— Ну, как. Наш славный «ебаный-сержант-Цахи», оттачивая
нашу воинскую бдительность, повадился красть по ночам наши ружья, которые, как
известно, ты обязан обнимать даже в момент оргазма. И тогда вот этот тип…
— Этот мудрец, хотел ты сказать…
— Этот гнусный тип, который считает себя умнее других,
замкнул ружье на замок и пристегнул к кровати. А ночью грянула тревога и в
темноте он не смог отыскать ключ, взвалил кровать на закорки, и с ружьем в
руке…
— …как и полагается по уставу, болван!
— …с ружьем в руке и с кроватью на горбу встал в строй
пред очи «ебанного-сержанта-Цахи».
Отсмеявшись, девушка проговорила:
— У нас тоже был такой сержант. Мы называли его «ебаный
сержант Миха».
— В каких войсках служила, малышка? — строго
спросил Илан.
Она обыденным тоном произнесла название элитной разведчасти
и звание: лейтенант. Оба клиента, не сговариваясь, прекратили жевать и молча
встали, уронив с колен салфетки.
— То-то же, — довольно проговорила девушка. —
Вольно. Так я, значит, принесу и синту и антрекот, чтоб попробовали друг у
друга…
Минуты через две она принесла салаты и разложила приборы для
мяса. Когда ушла, Кордовин, провожая ее взглядом, заметил: наши официантки
имеют самый высокий в мире «айкью», ты согласен? И его друг восторженно
согласился: да, самый высокий «айкью», и в данном случае самую симпатичную
среди разведчиков попку.
— Ну, так что тебя интересует в уделе моих высокородных
предков? — наконец, спросил Илан, набирая в тарелку зелень.
— Откуда ты знаешь, может, и моих — тоже?
— Нет уж, не примазывайся к нам, сиди в своих хазарских
степях.
— По крайней мере, мы, хазары, отлично воевали, —
весело возразил он, — и несколько сотен лет держали в страхе окрестные
народы, в том числе, славян, в то время как вы…
— А что — мы?! — взвился Илан. Смешно, как он
всегда воспламеняется, даже в шутливом разговоре, с какой любовью и страстью
готов сражаться за честь своих сефардов, как досконально знает предмет —
неутомимо перебирая имена, факты, цепочки событий… — Ты знаешь, поц
[38]
хазарский, убогий кочевник, — какое положение занимали
сефарды в средневековой Испании? Еврейские деньги питали королевскую казну — в
Кастилии, например, — на 82 процента! Еврейские военачальники, такие, как
Иегуда ибн Эзра, возглавляли кастильские армии, сражавшиеся с альмохадами… Они
были учеными, военными, архитекторами, врачами, строителями, финансистами
королевских дворов, одевались, как испанские гранды, и носили оружие.
А когда Инквизиция принялась проверять чистоту крови до
четвертого колена… Спасибо, лейтенант, ставь вот сюда. О, какая красота! А
запах! Передай мне, пожалуйста, перец… Да, так вот эту кампанию вскоре пришлось
свернуть. Скандал вышел: выяснилось, что единственно чистокровные испанцы — это
заскорузлые крестьяне какой-нибудь отдаленной Эстремадуры. Чуть выше человечек
родом — гидальго, к примеру, не говоря уже о знати, — сразу обнаруживается
еврейская или мавританская кровь. Они там переженивались и спали друг с другом
так запутанно-изысканно, что порой возникало самое диковинное родство. Возьми
Тоду королеву-мать Наваррского королевства, десятый век. Она одновременно
приходилась тещей кастильскому графу Фернану Гонзалесу, тому, что позднее стал
первым кастильским королем; бабушкой королю Леона и Арагона по имени Панчо
Жирный, и теткой кордовскому халифу Абд-эль-Рахману. И это отнюдь не
единственный случай. Спустя лет сто король Кастилии Педро Жестокий, сражаясь на
дуэли со своим сводным братом Энрико, уже наколотый на шпагу, успел крикнуть
своему убийце: «Еврейский выблядок!» — и с полным основанием, так как их общий
отец прижил Энрико с любовницей — еврейкой. Да что говорить: сам «католическое
святейшество» король Фердинанд, муж Изабеллы-Католички, тоже имел еврейскую
бабушку. Представляю, как она в гробу ворочалась, когда ее внучок со своей
Изабеллой подписывали указ об изгнании евреев из Испании… А судьбы и
деятельность всех этих выкрестов-марранов, вроде кардинала Талаверы или
инквизитора Томаса де Торквемады, или какой-нибудь святой Терезы Авильской, и
несть им числа…
— Ну, ясно, ясно… кое-что и сами читали.
Если сейчас его не остановить, Илан может подробно
выкладывать, не сбиваясь ни на вдох, ни на выдох, все нажитые богатства своих
предков, много часов подряд.
— Слушай, Илан… Один мой приятель, искусствовед, будучи
в Толедо, наткнулся на некую старую картину… Фамилию художника удалось
прочитать на обороте холста: Кордовера. Тебе это о чем-то говорит?
Илан снисходительно улыбнулся, отрезал кусок от своего
антрекота и царственным жестом перекинул на тарелку Кордовину.
— Заки, — проговорил он, — нет такой
испанской фамилии, о которой я не смог бы рассказать тебе парочку забавных или
страшных анекдотов. А теперь, гевер, не жмись, дай-ка мне кусочек твоей
синты… — подхватил отрезанный Захаром ломоть синты, отправил в рот,
прожевал… — Сукин сын, ты всегда умудряешься взять что повкуснее, так и в
армии было…
— Так что там с этим Кордоверой? — перебил Захар.
— Известный, очень разветвленный род, происхождение
испанского имени — как сам понимаешь, из Кордовы, хотя корни рода уходят в
античные дебри — ведь евреи появились на Пиренейском полуострове еще при
римлянах, — и даже ведут в Иерусалимский Храм, причем, не Второй, а
Первый. Если не ошибаюсь — но тут мне надо еще проверить, — во время осады
Иерусалима Навуходоносором — а это 586 год до новой эры — одному из служителей
храма удалось вынести за пределы города некий священный серебряный сосуд для
отправления храмовой службы. Вынес он его, между прочим, через знаменитые
каменоломни Соломона — ты знаешь? — это сквозная система подземных пещер
под Иерусалимом, идет аж до самого Иерихона; много лет они были закрыты, но, я
читал, что сейчас их собираются вновь открыть для туристов. Советую сходить,
посмотреть. Зрелище грандиозное, хотя и угрюмое. К слову, именно через эти
пещеры бежал царь Цедеккия, но неудачно: вавилоняне его поймали, убили на его
глазах всю его семью, а самого его ослепили…
