Антонов на короткое время остановился, как бы пропуская мимо спускающихся по лестнице женщин.
– Здравствуйте, Анна Алексеевна. – Его взгляд на секунду задержался на фигуре посетительницы, которая, проходя мимо, тоже чуть повернула голову в его сторону.
– Какие к вам, оказывается, приходят обворожительные посетительницы... И почему-то наносят визит именно в тот момент, когда вице-президент фонда отсутствует по служебной надобности.
Анна проводила гостью до служебного паркинга.
– Это наш шофер Игорь, – она кивнула на мужчину, который уже стоял у задней дверки темно-синей «Ауди». – Он отвезет вас, куда скажете. Еще раз большущее вам спасибо, Жанна. Если что, звоните. Мой телефон вы теперь знаете.
Они попрощались за руку. Игорь открыл дверцу, Жанна уселась на заднее сиденье. Еще через несколько секунд машина выкатила на Сретенку и вскоре исчезла из виду.
Анна достала из кармашка бархатный футлярчик. Открыла его. Извлекла перстень с зеленоватым камнем. Несколько секунд рассматривала его. Затем – примерившись – надела на средний палец левой руки.
К горлу подкатил комок... Хотелось плакать. Навзрыд. Но она быстро взяла себя в руки. Потому что не могла позволить себе ни женских слез, ни иных человеческих слабостей.
ГЛАВА 19
12 января. Кабул.
Постояльца гостевых апартаментов одной из красивейших вилл, построенных в последние годы в фешенебельном районе афганской столицы Вазир Акбар Хан, потревожили задолго до наступления рассвета. И отнюдь не хонум вошла в дверь апартаментов на третьем этаже особняка, или же загадочная и непредсказуемая Жанна. Посреди ночи в дверь постучался Юсуф.
– Ivan, пора вставать! – послышался его голос. – Через пять минут вас ждет у себя мистер Доккинз!
Юсуф нащупал включатель. Вспыхнул верхний свет.
Постель выглядела нетронутой, словно уважаемый гость и не ложился. Козак сидел в кресле, чуть развернув корпус так, чтобы видеть дверь и того, кто в нее вошел.
– Доброе утро, сэр. Извините, думал, что вы в постели. Вы что... даже не ложились?
– Я вполне выспался и хорошо отдохнул за все предыдущие дни. Доброй ночи, Юсуф. Или уже утро?
– Половина четвертого. Вас ждет у себя мистер Доккинз.
– Да, я уже слышал.
– Если вы готовы, я вас провожу к нему.
Иван поднялся с кресла.
– Ну что ж, я готов.
Они спустились по лестнице на второй этаж. Апартаменты Доккинза находились в правой, западной, части особняка. Большую же часть помещений второго этажа занимали, собственно комнаты самого хозяина виллы Фархода Шерали.
Они вошли в погруженную в полусумрак комнату. Хотя в особняке была хорошая вентиляция, в апартаментах Доккинза ощущался запах табака. Ричард и сейчас держал в пальцах сигару, от которой к потолку вился сизоватый дымок...
– Юсуф, свари нам крепкого кофе, – сказал американец. – Такого, знаешь ли, термоядерного!
– Хорошо, сэр, – Юсуф вежливо кивнул. – Сейчас сделаю. Еще что-нибудь прикажете?
– Нет, только кофе.
Когда парень ушел и закрыл за собой дверь, американец сказал:
– Присаживайся, дружище. Нет, не на диван... За стол!
Иван отодвинул кресло, уселся в него. Прямо перед ним, на изукрашенной восточным орнаментом столешнице, – ноутбук с золотистой крышкой.
– Сигару?
– Благодарю, сэр, в другой раз.
Доккинз уселся на край стола. Постучал костяшками пальцев по столу. Затем копнул ногтем.
– Палисандр. Он же сонокелинг. Отличный материал, скажу тебе, как знаток. С виду мягкий, светлый, теплый сорт дерева, если не брать черный индийский. А на деле твердый, как сталь! Понимаешь, к чему я веду?
– Пока нет, сэр.
– Я вот надумал яхту себе построить. Не такую, как у вашего мистера Абрамовича... Но и не так, чтобы корыто. Так вот, шпон и деревянные поверхности кают лучше всего делать именно из палисандра. Как сам-то думаешь?
– Не специалист в этих вопросах, сэр.
– Материал, между прочим, очень недешевый! Но на своей мечте и не стоит экономить. Все надо делать по высшему классу... Я вот давно мечтаю заиметь собственную яхту. А ты, Ivan? Ты хочешь иметь собственную яхту? Какие у тебя вообще по жизни задумки?
«Выйти из этой истории живым, – подумал Иван. – И еще по возможности сломать вам игру».
– От яхты и я бы не отказался, – усмехнулся Козак. – Вот только где такие деньги заработать?
– Вот это уже деловой разговор, – Доккинз, щелкнув золотым «Ронсоном», вновь раскурил сигару. – Ты сам, заметь, произнес слово «деньги». Открывай лэптоп! Сколько, ты говорил, у тебя денег на счету?
– Двести пятьдесят тысяч долларов, сэр.
– О'кей. Не бог весть что, но тоже деньги. Для начала проверь свой счет. – Доккинз вытряхнул на стол из пакета папочку. – Здесь твои карточки, договор с банком и прочие необходимые бумажки.
Когда ноут загрузился, Иван вошел на сайт кипрского банка, в котором у него был открыт счет. Просмотрел выписку, проверил баланс. Ничего не изменилось. На счету у него по-прежнему лежит кругленькая сумма. 250.000 USD. Это половина той суммы, что пришла двумя проводками от одного из резидентов Bank of Nauru. Фамилия отправителя и название фирмы ни о чем Козаку не говорили – какие-то «Рога и копыта»...
Впрочем, Иван догадывался, кто именно дал отмашку, чтобы ему еще в ноябре минувшего года перевели эту немаленькую сумму на кипрский счет. За этим стоял Сэконд. В чем, в чем, но в жадности и мелочности Майкла трудно было упрекнуть. С другой стороны, опаснее человека, нежели Сэконд, Ивану еще не доводилось встречать. Разве что Доккинз где-то близко...
К счастью, эти два крутых мужика, чего-то не поделив, сами вступили в конфликт. Сэконд чего-то не подрасчитал, промахнулся. И сейчас, вероятно, его плоть медленно, но верно растворяется в той емкости с кислотой или щелочью, в которую чуть не окунули и самого Ивана.
– Деньги на счету, сэр.
– Отлично.
Доккинз, встав за спиной, чуть пригнулся и посмотрел на экран.
– Отлично, – повторил он. – Ivan, ты мне должен. И не так чтоб пустяк... Двести пятьдесят тысяч баксов. И то только потому, что я по жизни не жлоб. Во-вторых, мы делаем один бизнес. И будем, надеюсь, сотрудничать впредь.
– Сэр? Вы сказали... двести пятьдесят тысяч долларов?
– Ну не ваших же долбаных рублей или вонючих афгани!
– Могу я узнать, откуда взялась эта цифра?
– Давай прикинем. С твоей страховки мне могли обломиться. Ну тысяч семьдесят. У тебя ведь перезаключен полис? На сколько? И когда?
