– Что ты мычишь, как ка-арова?! А-атвичай!
– Я так понял, что московские соратники сначала собирались ехать в Белгород…
– Зачем?
– Там должен был состояться съезд… Планировалось, что съедутся соратники из региональных отделений…
– Из какой партии? Ваши, скины?
– Русские национал-социалисты.
– Фашисты… па-анятно… Дальше!
– Затея сорвалась! Менты в Белгороде «закрыли» в СИЗО нескольких местных ребят! И накрыли лагерь, в котором должны были останавливаться приезжие соратники!
– Так… Па-ака что не врубаюсь! Ты пра-а ма-аскичей давай!
– А я и рассказываю! Ну вот… москвичи не попали на этот сьезд. Насколько я в курсе, они заночевали в Дивногорье. Это такой… такое… Где пещеры… там еще музей работает.
– Знаю! Так чи-иго они в Ва-аронеж приехали?!
– А вот это… я не в курсе!
Саид вновь замахнулся дубинкой, но Тахир знаком показал, что лупцевать пленника пока нет нужды.
– А кто «в курсе»? Шулепин?
– Э-э-э… да, Игорь про это больше моего знает! Он в Москве несколько месяцев пробыл, недавно только вернулся! Шульц знает всех авторитетных скинов… Он хвастался, что с с а м и м Вольфом знаком!
– Кто такой? Расскажи!
– Фамилию не знаю… Я вообще только от Шульца об этом человеке слышал. Игорь говорил, что именно Вольф самый «крутой» чел в столичном НСО! Что сам он держится в тени, но все вопросы решает именно он!
– Вольф? Хм… А он приезжал к нам в Ва-аронеж?
– Что? А… Не знаю… лично я его не видел.
– А кого ты видел из ма-асквичей? С кем из них ты разга-аваривал?
– Я ж уже говорил…
– Так па-автари!
– Старший из них – «Антизог».
– Как? Па-автари!
– Антизог…. Анти – это типа «против». А «зог»… это вроде как тайное мировое правительство. Которое решило нас, русских, под корень извести. Ну и вот он такую кликуху взял… типа он против всего сионистского правительства!
– Пра-адалжай!
– Зовут Антон, фамилия… вот фамилию не помню! Он у москвичей типа такой идеолог… Складно так говорит… как Гебельс! Очки носит, наверное, у него что-то со зрением. Ему где-то тридцатник… Он на наших сайтах часто статьи пишет…
– А-астальные двое?
– Одного зовут – Паук. Другого… вроде бы Топор. Фамилий их тоже не знаю… Паук, кажись, в армии служил, в спецназе… во внутренних войсках.
– А кто из ваших приезжал в тот день?
– Куда? Не понял.
– В ваш па-адвал на Ми-индилеева!
– А… теперь понял. Где-то часов в шесть вечера приехал Супрун!
Сказав это, Поживин нервно дернул головой – он несколько часов пробыл в зиндане вместе с Лешим. Он видел, во что з в е р и превратили этого парня. И он прекрасно понимал, что эти твари выжали Супруна досуха, все выпытали, что он знал – они, надо сказать, мастаки по части допросов…
– Один приехал?
– Да. Москвичи и Шульц куда-то к этому времени отъехали. Вроде как перекусить… или каких продуктов прикупить, не знаю. В половине седьмого появились Борман и Кислый…
– Это ваши ва-аронежские, да? Фамилии! Адреса! Где работают?!
Поживин ответил и на эти его вопросы.
– Ну а па-ачиму ты не па-аехал с ними на «дело»?
– Так мне не предлагали!
– Пачиму? Ти-и разве не мужчина? Ты трус, да? Только грушу умешь ка-алатить? И языком молоть, да?
– Народу, наверное, и без меня хватало!
– А ма-асквичей было только трое? Или их могло быть больше… но ты а-аб этом не знаешь?
– Могло быть и больше. Я ж в их разговоры не встревал. Они то уезжали… ненадолго… то возвращались! Там есть комната… типа кабинет такой… вот там они про меж собой о чем-то совещались!
– И что па-атом было?
– Когда приехали еще двое наших, Борман и Кислый, я уехал – на съемную хату! А они остались: у Бормана тоже есть комплект ключей от всех помещений «клуба».
Тахир еще какое-то время расспрашивал Поживина касательно личностей москвичей и воронежских соратников. Потом решил спросить о человеке, фамилию которого в самый последний момент назвал Супрун.
– Скажи, Па-аживин… а ты такого Краснова – знаешь? За-авут его – Дмитрий!
– Краснова? Гм…
Саид отвесил допрашиваемому смачную затрещину, затем «подбодрил» ударом палицы по ляжке…
– А-атвичай, свинья!
Поживин некоторое время мотал головой; у него звенело в ушах, а окружающие предметы расплывались, Ощущения были такие, словно он находится на ринге и только что пропустил мощный апперкот…
– Ты знаешь эта-ава парня?
– К-кого? А… Краснова… Это вроде бы дружок Супруна. Так вы у него спросите…
– Без ти-ибя разбиремся, а чем нам спрашивать! Так что ты слышал пра этава… пра Краснова!
– Да почти ничего! Леха рассказывал как-то, что у него школьный приятель из армии вернулся!
– Краснов?
– Да.
– Кем служил? А-афицер?
– Вроде на Кавказе… по контракту. Вроде бы не офицер… сержант или прапор.
– Еще что знаешь?
– А потом… это уже в понедельник было… или в всокресенье, не помню уже… Шульц рассказал, что в пятницу была драка на дискотеке. И что этот Краснов… он его Димон называет… что он чуть не в одиночку вломил физдилей целой своре черно… звер… Ну, короче, чужакам! Шульц очень его хвалил! Сказал, что Краснова надо принять в нашу компанию. Что надо помочь ему с работой! Потому что до хера всяких трепачей, гопоты и хиляков, а настоящих мужиков – единицы!
Тахир посмотрел на Ваху, который тоже присутствовал при допросе. На их лицах на короткое время появились кривые ухмылки – ну и горазды эти русские свиньи сочинять байки. Если бы не строгое указание Руслана Сайтиева, – не встревать в локальные стычки с местными бритоголовыми – от них бы уже давно и мокрого места не осталось!
Из другой комнаты, где на гвозде, вбитом в стену, висел пиджак Тахира, донеслось пиликанье телефона.
Ваха метнулся за мобильником, вернулся, передал трубку Сайтиеву.
Тахир сверился с экранчиком – звонит личный помощник дяди Руслана.
– Да, слушаю, – сказал он, перейдя на родной язык.
– Тахир, через два часа вы должны быть в городе. Приезжайте прямо в офис.
– Понял, через два часа буду.
– Значит так, Саид, – сказал Тахир, прежде чем покинуть бывшую молочную ферму, где прятали двух бритоголовых. – Меня вызывают по делу… Жаль, жаль… хотел лично поучаствовать! У тебя здесь найдется острый нож?
