– А ты понимаешь, что эт-то может быть – неспроста?! Ты вот об этом… аспекте задумывался? Сам знаешь, любой инцидент с участ-тием скинов или просто русской молодежи монит-торится всеми СМИ! И у вас, в России, и в свободной западной прессе! А тут – почти полная т-тишина. Лишь корот-ткие сюжеты в воронежских СМИ. И несколько замет-ток в областных и городских газет-тенках…
– Знаешь, если б я с ними поехал, то на участие в такой акции, конечно, не подписался бы, – Бочаров тут слегка покривил душой, но Аристэ внешне на его слова никак не среагировал. – С другой стороны, Паша… тут ведь как поглядеть!
– О чём эт-то ты?
– Ты ведь сам недавно мне заявил – слабовато «кочегарите»! Надо бы добавить! А то про «фашистов» чё-т стали забывать! И что, мол, «спонсоры» ворчат! Им ведь «горяченького» подавай! Так что я, камарад, все равно не могу въехать! Вот дал тебе страшной силы… и, не побоюсь этого слова… красивейший, эффектнейший видеоматериал!
– Та. Красиво! От-тчень! И эффект-тно…
– Это ж чистая «натура»! Помнишь, мы в ангаре пытались снимать… сразу было ясно, что это – фальшивка, подделка?!
– Э-э-э… не помню т-такого! – Аристэ как-то странно заелозил в кресле. – Лат-тно, Евгений! Теперь т-тавай говорит-ть о т-теле!
– Что это у тебя… с выговором? – спросил Бочаров. – Ты ж без акцента практически разговариваешь! И всегда по делу говоришь! А тут… ну чисто фашист эстонский! Ты, случаем, не к себе в Таллинн ездил?!
Аристэ весь подобрался; теперь на его лице не было даже слабого подобия улыбки – он был серьезен до предела.
– Не важно, куда я ездил. Важно – зачем.
– Ну так говори! Не томи душу…
– Твоя кассет-та…
– Что?
– Знаешь, эта ист-тория не такая простая… Это не тот случай, чтобы я мог сам решит-ть!! Надо было посовет-товаться.
– Да я уже понял, – хмуро сказал Бочаров. – Ну что ж. Предлагаю замять эту тему. Я отдам… привезу и отдам копию кассеты! Или могу сам ее уничтожить. Своим скажу, чтоб – ни-ни! Никому ни слова! Такой вариант тебя устраивает?
– Меня может и устроил бы, – после паузы сказал Аристэ. – Но других – не устроит.
– Фига себе… А что ж ты предлагаешь делать?
– Помнишь, что тебе говорили… там?! – Аристэ ткнул пальцем в потолок. – Придет момент, когда тебе и твоим камарадам надо будет… взят-ть кочергу и разворошит-ть огонь! Вот-т! Такой момент наст-тупил…
У Бочарова при этих словах похолодела душа. В принципе, он ожидал такого поворота. Мало того, он думал, что это произойдет раньше. Такие мысли у него были еще в две тысячи четвертом, когда шла президентская кампания. Но те выборы были слишком предсказуемы; видать, некоторые «козыри» кое-кем были припрятаны до поры в рукаве…
– Не понимаю… Как это связано с той кассетой, которую я привез тебе в четверг?
– Теперь эт-то уже не имеет значения, – сказал Аристэ. – Так сложились обстоят-тельства… я и сам всего не знаю.
– Что от меня требуется? И еще… как же мои близкие? Была ведь договоренность…
– Все договоренност-ти ост-таются в силе! – Аристэ скосил взгляд на зеркальную стену. – Твоя жена и твой сын завтра… та-та, уже завтра!.. уезжают… Лет-тят самолетом! Транзит-том через Роттердам.
– Как? Куда?
– Сначала – в Ирландию, в Дублин!
– Но… А…
– Документ-ты для них уже сделаны через одну московскую т-турфирму! Когда закончим разговор, ты позвонишь жене! Скажешь, чтобы собиралась в эт-ту поездку! Ты с ней говорил о том, о чем тебя просили? Чтобы она была гот-това уехать в любой день!
– Да, я ей говорил.
– «Шенген» оформил на своих близких?
– Все сделано. Э-э… все равно как-то… резко! И неожиданно.
– Все важные событ-тия в жизни человека происходят резко! И неожиданно! – назидательно произнес Пауль Аристэ. – Скоро ты ст-танешь извест-тной личностью! Твоя жизнь в корне поменят-тся… к лучшему! Ты будешь жит-ть в другой ст-тране… в свободной стране, Евгений! Но сначала надо будет кое-что сделат-ть. Потому что за все, мой русский друг, в эт-той проклятой жизни надо плат-тить.
В смежной квартире, расположенной на том же пятнадцатом этаже монолитного здания на улице Свободы, за ходом их беседы внимательно следили два господина.
Высокий, худощавый мужчина лет сорока, одетый в неброский костюм, стоял посреди совершенно пустой, если не считать двух стульев, комнаты. Одна стена которой имела вставку из стекла специального состава – оно было прозрачным лишь в одну сторону.
Другой, возрастом чуть постарше и заметно поплотней фактурой, сидел на стуле, неспешно перебирая сильными пальцами четки из красноватых шлифованных янтариков…
«А ведь этот парень, этот Вольф, мог бы и не дожить до сегодняшнего утра, – подумал про себя Хаджи Кадзоков. – Нынешнее утро он мог бы встретить в собственной постели… но с перерезанным горлом. А заодно были бы наказаны и его близкие…»
Благодаря сведениям, полученным от Сайтиева-старшего и собственным связям Кадзокова и его влиятельных партнеров, удалось буквально за день «пробить», кто такие эти московские «энэсовцы» Антизог, Паук, Топор. И кто является их «фюрером». Ну а установить адреса этих людей, зная их настоящие имена и фамилии – дело нескольких минут…
Да, этот «ручной» нацист мог бы быть уже мертв, либо в данную минуту его бы резали на куски, выпытывая сведения о его кураторах из органов, его связях, и прочая, прочая. О тех, кому можно было бы сделать «предъяву» (после того, конечно, как были бы получены исчерпывающие сведения о тех, кто курирует этих гаденышей, и о том, есть ли у них самих чем «ответить»). Но необходимость в экстренном потрошении «нациков» и наезде на их покровителей и партнеров отпали после того, как выяснилось, – все же узок, узок круг истинных профессионалов – что у Кадзокова и истинного хозяина этой «гориллы» есть общий знакомый, очень влиятельный, очень уважаемый в «узких кругах» человек…
Кадзоков дождался финальных реплик, и лишь после этого поднялся со стула.
На длинном, заостренном к подбородку лице второго мужчины застыла вежливая полуулыбка.
– So… Итак, мистер Хаджи?
– У нас общие интересы, Эдвард, – веско произнес Кадзоков. – У нас и друзья общие, не так ли?
– That’s right!
[30]
– Ну что ж, тогда соединим наши усилия. Перефразируя Никиту Хрущева… подбросим ежа в штаны «кремлевским»!
Ровно в десять утра водитель серого «лендкруизера» припарковался во дворе многоэтажки, расположенной в Северном Тушино, в пяти минутах от метро «Планерная». Тахир и еще несколько парней, которым и ранее доводилось бывать в этом гигантском людском муравейнике, приехали в Москву тремя транспортами, в понедельник поздним вечером. Сайтиев-младший и Ваха поселились в городской квартире. Остальные заночевали в доме одного из земляков, в ближнем Подмосковье, рядом с Подольском. Поспали всего ничего: рано утром приехали дядя и двое его людей, а затем, едва успели позавтракать, поступила команда отправляться в названный им по телефону «адрес».
