Каждый в эти минуты был при деле. Бася Ставицкая, например, накрыла стол в горнице. Достала из подпола квашенных огурчиков, помидорчиков, грибков, нарезала сальца и ветчины, выставила на стол бутылку «дегтине»
[66]
и стопки. Все это — для бандитов. А если быть более точным, то сугубо для видимости, для придания происходящему большей достоверности. Для своих же, занятых других делами, эта моторная девушка шыбко
[67]
нарезала бутербродов и сварила крепчайшего кофе: в отсутствие Ирмы именно на ее, Баси, плечи ложится забота о мужской половине их дружного коллектива — иногда они напрочь забывают о таких немаловажных вещах, как еда и сон…
Вирас, который обьявился также внезапно, как и исчез, получил свой фронт работ. Его попросили истопить баню. И еще принести с огорода привезенного когда-то из города манекена, который последние несколько лет числится на хозяйстве в должности огородного пугала (бабушка Онуте прозвала его Казюкасом
[68]
). Если бы этот странный, смахивающий на лешего, мужик — не манекен, а бабушкин «батрак» — не был по жизни немым, он, наверное, стал бы приставать с расспросами. А так, поскольку возможности коммуникаций с ним существенно затруднены, все ограничилось двумя или тремя скупыми жестами Мажонаса. Ну вот: врубившись, что от него требуется, Вирас показал большой палец и потрусил к баньке, где все уже было готово для растопки…
Слон тем временем достал из тайника под сараем еще один «калаш». Отсыпал еще патронов, прихватил с собой с полдюжины гранат РГО советского производства. Проверил АКСУ, в темпе снарядил магазин и передал автомат Баське, которая любила стрелковое оружие почти также трепетно, как и он сам. Ставицкая в благодарность выставила ему бутерброды, соленые огурчики и полулитровую кружку czarna kawa
[69]
.
Слон как следует подкрепился — война войной, а обед по расписанию. Потом он втащил на чердак дома «машинку», а также кое-что из припасов и амуниции. Здесь, на чердаке, имеются небольшие окошки на все четыре стороны света. Причем с двух сторон, на восток и запад, окна сделаны как амбразуры и выложены мешками с песком (сам Римас оборудовал когда-то эти «огневые», хотя бабка изрядно ругала его за то, что он, повзрослев, все еще играется в «войнушку»). А вдобавок сверху, на перекрытия, положены металлические листы — бронезащита снизу, как у вертолетчиков…
Мажонас расположился у чердачного окошка, глядящего на восток: отсюда хорошо видно ту часть усадьбы, где находятся баня и пруд, а также просматриваются подходы к хутору со стороны пролегающей через лес проселочной дороги… Пулемет он до поры не стал выставлять в «амбразуру», — пока лишь снял раму со стеклами — чтобы гости не заметили и не встревожились прежде времени. Рядом с готовым к стрельбе ДПМ Слон разложил на чердачном перекрытии следующее: автомат ППШ с полностью снаряженным диском, четыре гранаты (две он всучил Стасу), трофейный бинокль и портативную видеокамеру (камера «Сони» нашлась в «дежурном» чемоданчике младшего агента Барбары Ставицкой). Плюс к этому, он еще имел при себе «стечкин» в кобуре и тесак в ножнах, прикрепленных к бедру правой ноги — может сгодиться на случай возникновения ближнего боя…
Мажонас опустился на «бронелист», поверх которого постелено старое ватное одеяло. Включил на несколько секунд видеокамеру: не только для проверки, но и чтобы заснять мирный — пока что — ландшафт, окружающий старый литовский хутор. Так… хорошо… видеотехника в полном порядке! Римас отложил камеру и прикипел к биноклю, направив его на прогал в лесу, где на проселке была оставлена машина двух «бролюкасов». Именно оттуда, по его расчетам, следовало уже вскоре ждать появления целой компании «гостей»…
* * *
Стас к этому моменту тоже завершил все необходимые приготовления. Очень важно, — для конечного успеха — чтобы «бролюкасы» не вздумали отказаться от сотрудничества, потому что по свежепридуманному сценарию от них может потребоваться еще как минимум один выход на сцену. Любая сказанная не по делу реплика может испортить всю постановку. А этого в нынешней ситуации ну никак нельзя допустить.
Придумка, которую пока что оценили лишь Слон и парочка «бролюкасов», — их-то все это и касалось в первую очередь — была очень простой, пожалуй, даже незатейливой, но в то же время весьма эффективной. Сначала «разведчиков» под дулами пригнали на хутор (они до конца еще не отыграли свои роли). Завели в сарай, уложили — до времени — на землю. Римас, прежде чем уйти в дом, нашел среди инвентаря моток крепкой веревки. Воспользовавшись тесаком, разрезал ее попополам, чтобы хватило для обоих. После чего они — на пару со Стасом — в четыре руки соорудили необходимый реквизит: каждый перебросил веревку через вековые стропила, зафиксировал свободный конец, а на другом кончике веревки соорудил петлю…
Слон смотался в дом и принес оттуда пару крепких табуретов. Определили их в аккурат под свисающими с балочного перекрытия петлями. Общими усилиями кое-как втащили «водителя» — у него были связаны спереди руки — на «подставку». Накинули петлю на шею, даже не позаботившись намылить веревку. Римас, взяв свободный конец, стал «подваживать», а Стас центровал… Наконец добились требуемого результата: «бролюкас» теперь стоял на табурете со связанными руками и петлей на шее, при том, что веревка была натянута без малейшей слабины, пропущена через вбитую в стену металлическую скобу и завязана узлом. Теперь достаточно будет лишь пнуть табуретку и… одним висельником станет больше.
Точно таким же манером поступили с другим «следопытом», посланным братвой. Слон сразу ушел в дом, с тем, чтобы перекусить и тут же подняться на оборудованную для наблюдения и возможного боя позицию. У каждого из них была своя задача, своя диспозиция на случай появления «гостей». Стас закрыл изнутри створки ворот и даже поставил подпорки-клинья, чтобы бандиты — если они здесь появятся — не смогли войти в сарай. В противоположном конце этого просторного каменного помещения имелась дверка. Стас пока не стал запирать ее, а вот единственнное окно хозпостройки прикрыл изнутри специальным деревянным щитом…
* * *
Оба бандитских сотовых находились в распоряжении Стаса. Едва он успел перекусить принесенными Басей бутербродами, как ожил один из них, серого цвета «нокиа» — под сводами сарая на минимальной громкости прозвучали начальные аккорды из «Черного „бумера“…
Стас подошел к «водителю», чье положение — на табурете и с петлей на шее — было крайне шатким и незавидным.
— Фильтруй базар! — сказал он прежде, чем ответить на вызов. — Одно только слово вякнешь… или ляпнешь не то… будешь качаться в петле!
Стас ступил на заранее поставленный здесь ящик — чтобы оказаться вровень со стоящим на «эшафоте» бролюкасом. Вытянул руку с мобилой, чтобы тот мог не только слышать, но и говорить. Три…два…один… «мотор»!
— Ну, чё вы там затихли?! — прозвучал в трубке гугнявый голос Лапинского. — Чего не докладываете?!
