– Да, дьявол ты этакий, да! Не мучай меня… просто сделай то, что собираешься!
Ритчи весело рассмеялся, и смех его для ее лона был подобен еще одному изысканному виду ласки, так остро она ощущала его внизу живота.
Мгновение спустя язык Ритчи яростно лизал каждую ее потаенную складочку и линию.
– О боже! Великий боже! – закричала Беатрис, совершенно ошеломленная происходящим, хотя она страстно желала этого с тех пор, как Ритчи намекнул ей о своих намерениях. Она понятия не имела, чего ожидала, но происходящее было таким восхитительным, упоительным, изумительным. Она приподняла бедра, стремясь как можно теснее прижаться к его жаркому влажному рту, и Ритчи умело направил ее, положив ее ноги себе на плечи и зарывшись между ними лицом.
Потом он стал попеременно то лизать, то посасывать, делая ее участницей этой восхитительной любовной игры. Он ласкал ее половые губы, опоясывая их языком, щекоча, проникая внутрь и возбуждая.
Будучи искусным любовником, Ритчи намеренно избегал точки наивысшего наслаждения, крошечного бугорка, умоляющего, нет, призывающего его прикоснуться к нему.
– Ритчи, пожалуйста!
– Пожалуйста, что, Беатрис? – приглушенным, но все же очень коварным голосом поинтересовался он, поддразнивая ее.
– Ты знаешь!
– Да, знаю. – Он коснулся входа в ее влагалище свернутым в трубочку языком, будто вкушая ее нектар. – Но все же я хочу, чтобы ты сама это сказала, моя восхитительная девочка.
– Ох, ради всего святого! – Беатрис потянула его за волосы, чтобы наказать, но он не дрогнул, продолжая прикасаться языком к входу во влагалище, будто разведывая территорию. – Полижи мой клитор, гадкий ты человек, или ты доведешь меня до помрачения рассудка.
– Что ж, очень хорошо, я повинуюсь, – пробормотал он и именно так и сделал.
– О! О, Ритчи!
Через мгновение, одно краткое мгновение он воспламенил ее, распространяя по ее телу волны наслаждения, исходящие от его кружащегося пронзающего языка. Схватив Беатрис за бедра и крепче прижавшись ртом к ее лону, он принялся перекатывать губами чувствительный бугорок ее удовольствия, одновременно нанося по нему удары языком.
Содрогаясь в судорогах мощнейшего оргазма и сжимая мышцы влагалища, Беатрис вцепилась в волосы и плечи Ритчи, колотя его пятками по спине. Полностью потеряв контроль над собой, забыв о стыде, почти лишившись рассудка, она выгнула спину дугой, точно та была тетивой лука, натягиваемого любящей рукой хозяина.
Ритчи был рядом с ней, он касался ее языком и губами, а его сильные руки поддерживали ее раскачивающиеся из стороны в сторону ягодицы.
Весь мир, казалось, вращался вокруг рта Ритчи, ласкающего ее лоно. Это было сравнимо с тем, как если бы она затерялась в открытом море, наслаждаясь, однако, своим долгожданным и таким сладостным путешествием.
Почти лишившись чувств, она продолжала подскакивать и раскачиваться на волнах восхитительной чувственности, снова и снова ударяясь о скалу в образе мужчины, ласкающего ее.
Силы покинули тело Беатрис. Руки и ноги ее стали ватными, неспособными исполнять команды разума, даже если бы он и сумел отдать какой-нибудь приказ. Она лежала ничком на постели, задыхаясь и остро ощущая кудрявую голову Ритчи, покоящуюся на ее бедре. Его теплое дыхание все еще омывало ее влажное, липкое лоно.
– Я думала, что умерла и попала в рай, – с трудом вымолвила Беатрис первое связное суждение, сложившееся в ее сознании. – Я и представить не могла, что… это… это окажется таким восхитительным.
Подняв голову, Ритчи воззрился на нее поверх ее корсета.
– Если я не ошибаюсь, то те, кто занимался научными исследованиями подобных вещей, назвали это куннилингусом, – торжественно провозгласил он, заставляя Беатрис снова содрогнуться. Губы его сияли от влаги. То была ее влага.
– В самом деле, стоит знать правильные названия понятий, – сказала она, отчаянно краснея при мысли о том, чем она только что занималась. – Это слово очень похоже на латинское. А еще оно кажется мне каким-то… равнодушным и совсем невдохновляющим.
Ритчи улыбнулся, явно довольный собой, и облизал губы. При виде этого зловеще-соблазнительного действия клитор Беатрис снова дернулся от предвкушения. Особенно теперь…
– Я рад, что тебе понравилось, Беа. Я так и предполагал… хотя более изнеженные леди поначалу находят это пугающим.
– Что ж, спешу сообщить тебе, Ритчи, что я гораздо менее изнеженна, чем можно заключить, исходя из моей репутации.
Она пожала плечами, слегка переместившись на кровати. Лоно ее по-прежнему находилось в опасной близости от прекрасного рта Ритчи, и Беатрис испытывала искушение подвинуться вперед и потребовать повторить все сначала, вместо того чтобы поучать ее латинскими словами.
– Репутация ничего не значит, моя сладкая девочка. – Ритчи поднялся на ноги. Движения его были очень грациозными, невзирая на тот факт, что он некоторое время провел на полу в неудобной позе. – А ты совершенно особенная.
«И ты тоже», – мысленно добавила Беатрис.
Стоило ей лишь взглянуть на него, как сердце переворачивалось у нее в груди. Он и в самом деле был необыкновенным. Подвижный и мускулистый, он являл собой редкостный образец зрелой мужской красоты. Рубашка его была расстегнута на груди, являя взору блестящую кожу, при виде которой Беатрис испытывала желание прижаться к ней лицом, потереться о растущие там светлые волосы. Она хотела целовать его шею. Касаться лица. Прижаться щекой к его ширинке, как делала на балу леди Арабеллы, чтобы снова почувствовать через ткань неоспоримое свидетельство его желания.
А она до сих пор не видела его треклятого члена!
Ритчи сверкнул глазами, и Беатрис вдруг поняла, что он наблюдает за ней, следуя за ее взглядом к тайной цели.
– Откинься на подушки, Беа, – приказал он. – Я исполню твое желание. – Она стала устраиваться на постели, как он велел, и Ритчи, упершись в матрас коленом, присоединился к ней, поддерживая за талию, чтобы помочь.
Какой же он сильный! Беатрис хотелось обвить его тело руками и, прижавшись к нему, уже никогда не отпускать.
Никогда?
Эта мысль застала ее врасплох и взволновала ее своей неразумностью. Но другая, более мудрая часть ее сознания внезапно признала, что всегда это знала.
«Глупости, – сказала себе Беатрис. – Не будь дурой. Ты не можешь вот так влюбиться в человека, подобного ему».
Но так оно в действительности и было, просто случилось, и все, изменить ничего было нельзя. В этой странной «Новой жизни»
[16]
именно Беатрис с первого взгляда влюбилась в имеющего сомнительную репутацию Данте. Осознание этого поразило ее, но и заставило еще сильнее желать обнять его, чтобы убедиться, что он рядом, испытать радость от близости его тела.
