А еще не стоило забывать о Софии. Беатрис никогда не раскрывала подруге личности загадочного фотографа, но ни для кого не являлось секретом, что Юстас непродолжительное время ухаживал за ней. Любой человек, умеющий размышлять логически, мог бы сделать из этого верные выводы.
Да, более чем вероятно, что Ритчи именно в Юстасе видел человека, погубившего ее репутацию, но, как бы это ни было невероятно, он никогда не пытался дознаться у нее о происхождении эротических карточек. Может быть, он просто выжидает подходящий момент, хладнокровно планируя наказать Юстаса по заслугам? Этого Беатрис очень боялась. Она искренне желала бы, чтобы Ритчи вообще никогда не затрагивал этого вопроса, но, зная о его волевом характере, опасалась какого-нибудь решительного шага с его стороны. Юстас опоил и обманул ее, практически сразу положив конец их отношениям. Он оказался подлецом, но все же Беатрис не могла от души пожелать ему зла. Особенно из-за того, что манипуляции Юстаса косвенно привели к появлению в ее жизни Эдмунда Эллсворта Ритчи.
Однако она сомневалась, что Ритчи станет смотреть на ситуацию ее глазами.
– Прошу прощения, может быть, ты предпочла бы о нем не говорить? Иногда лучше не бередить печальные воспоминания.
Удивленная его словами, Беатрис нахмурилась, но тут поняла, что молчит уже некоторое время, думая о Юстасе, а также о том, что Ритчи известно и неизвестно о нем.
– Нет-нет, тебе не о чем беспокоиться. Теперь мне не больно говорить о Томми. Я действительно любила его и очень тосковала по нему еще долгое время после того, как его не стало, но он точно не хотел бы, чтобы я погрузилась в меланхолию, бесконечно оплакивая его. Он был очень добрым и хорошим, поистине великодушным человеком.
– Он был достоин тебя. – Слова Ритчи были произнесены старательно нейтральным тоном, а его прекрасное лицо при этом не выражало никаких эмоций.
– А вот я не уверена, что была достойна его. – Беатрис ощутила укол вины. Если бы она раньше дала согласие на брак, а не предпочла выждать некоторое время, они с Томми поженились бы и ему, возможно, и в голову бы не пришло в тот злополучный день отправиться кататься на лодке. – Я вела себя легкомысленно, как глупенькая девчонка, просила подождать с женитьбой. Жизнь могла бы сложиться совсем по-другому, если бы мы поспешили к алтарю.
Беатрис содрогнулась. Они оба молчали, осознавая значимость момента, и не хотели разрушить его грубой неуместной репликой. Испытываемое ею чувство вины усилилось.
«Если бы Томми был жив, – подумала она, – я никогда бы не встретила тебя, Ритчи. Ну, по крайней мере, мы не стали бы так близки, как сейчас».
Взгляд темно-синих глаз Ритчи стал пронзительнее, будто бы он, верный себе, снова прочел ее мысли, но ничего не сказал вслух.
– А что насчет тебя? – порывисто воскликнула Беатрис, накрывая его руку своей и все же задавая вопрос, который отчаянно старалась подавить. – Я знаю, что ты был женат, хотя и никогда не говорил мне об этом. Должно быть, ты тоже сильно любил… и не однажды.
На прекрасное подвижное лицо Ритчи будто упала завеса, сделав черты лица непроницаемыми. Беатрис поморщилась, осознав совершенную ею ошибку, хотя и понимала, что, как и он, она имеет право задать подобный вопрос. Или уплаченные Ритчи деньги, о которых она в последнее время и не вспоминала, лишили ее этого права?
Мускулы на его руке напряглись, сделались крепкими, точно древесина, но Беатрис не убрала своей ладони. Ах, если бы только он позволил ей облегчить его боль!
Воцарилось долгое мучительное молчание. Наконец Ритчи расслабился и произнес мягким голосом:
– Да, Беа, я любил. – Он судорожно вздохнул. – Я тоже любил одну добрую и славную девушку… которой, черт побери, совсем не был достоин.
– Но… – запротестовала было она, намереваясь сказать, что он сам очень добрый и славный и, вне всякого сомнения, заслуживает любви любой женщины. И ее собственной в том числе.
– Нет… помни, что сказал бы твой Томми. Не стоит цепляться за прошлое. Лучше наслаждаться настоящим. – Ритчи перекатился на нее, губами ища ее губы и жадно водя руками по ее телу. – Я снова хочу тебя, Беатрис, мой ангел, и это не терпит отлагательств. Как ты считаешь, сможешь ли ты ответить мне прямо сейчас?
Когда они лежали спокойно, тело Беатрис остывало и расслаблялось, но стоило только Ритчи начать ласкать ее между ног, как желание пробуждалось в ней с новой силой, пробуждалось в том самом месте, которое он сейчас столь настойчиво гладил.
– Вас хочет видеть один джентльмен, – несколько дней спустя объявил Саймон, новый лакей.
Сердце Беатрис екнуло. Неужели это пришел Ритчи? Должно быть, это именно он, вернувшийся раньше запланированного из своей поездки на север, куда на этот раз он отправился осматривать шахту. Какой же еще джентльмен станет наносить визит ей, скандально известной Сирене с Саут-Малберри-стрит, женщине с сомнительной репутацией, а теперь еще и любовнице богатого и не менее скандального человека?
Но почему в таком случае Саймон просто не сказал, что пришел мистер Ритчи? И почему на его серебряном подносе лежит визитная карточка?
По телу Беатрис прошла волна беспокойства. Она отбросила в сторону роман, который пыталась читать, немало не заботясь о том, чтобы не повредить переплет.
Книга плюхнулась на обтянутую тканью кушетку, и раздавшийся при этом звук показался Беатрис зловещим предзнаменованием. Она вдруг осознала, кем может быть ее таинственный посетитель – еще один человек, не привыкший слышать «нет» в ответ. Худшие ее опасения подтвердились, когда она взяла с подноса маленькую визитную карточку и прочла написанные на ней слова: «Юстас Ллойд, эсквайр».
Первым побуждением Беатрис было сказать Саймону, что для мистера Ллойда ее дома нет и никогда не будет. Но это было бы проявлением малодушия. К тому же Юстас всегда останется Юстасом и вполне может приходить к ней снова и снова, пока она не сдастся, согласившись все же принять его. Уж лучше пережить неприятный, но неизбежный разговор с ним сейчас и забыть об этом человеке раз и навсегда.
Даже если по окончании оговоренного месяца они с Ритчи и пойдут каждый своей дорогой, Беатрис никогда бы не приняла Юстаса Ллойда обратно, даже по прошествии тысячи лет.
– Саймон, проводите его, пожалуйста, – распорядилась Беатрис, сминая визитную карточку в кулаке.
Она поднялась, не зная, как лучше принять этого человека. Нервы ее были напряжены, и вовсе не от приятного предвкушения, как накануне встречи с Ритчи. Нет, то было ощущение, возникающее, если провести ногтями по поверхности бильярдного стола или классной доски, на которой ребенок учится писать буквы. Крошечные волоски у нее на шее встали дыбом, и она подошла к окну, обхватив себя одной рукой, чтобы восстановить спокойствие. Она была даже рада тому, что одета в корсет, помогающий держать спину прямой.
Дверь открылась, и Саймон объявил:
– Мистер Ллойд, мисс.
