«Я знаю, – тоскливо подумала Беатрис, – к сожалению, знаю».
– Благодарю вас, Саймон, можете быть свободны.
– Нет, ты… принеси-ка мне бренди. И поживее.
Саймон удивленно поднял брови, но Беатрис кивнула.
– Чем могу быть полезна, Юстас? Кроме снабжения тебя горячительным в одиннадцать часов утра? – гораздо более едким тоном, чем намеревалась, произнесла она. Она готова была ударить себя за то, что позволила Юстасу так скоро вывести себя из равновесия.
Юстас посмотрел на Беатрис самодовольным взглядом, от которого у нее по спине побежали мурашки. Он явно знал что-то, о чем она сама осведомлена не была, и наслаждался этим превосходством. Скользкое и даже угрожающее выражение лица портило его внешность, которую можно было бы в противном случае счесть привлекательной.
Юстас намеренно заставлял Беатрис ждать – не более нескольких секунд, но ей они показались вечностью, – а она, прищурившись, всматривалась в черты его лица.
Строго говоря, темноволосый Юстас был красивее, чем Ритчи, и моложе. Но его красивая наружность казалась слишком мягкой, как бы неотполированной, лишенной характера и солидности, добавляемых несколькими глубокими морщинками. Также Беатрис отметила, что Юстас начал полнеть и модный костюм сидит на нем не так хорошо, как того бы хотелось.
Все эти наблюдения удовлетворили Беатрис и позволили мило ему улыбнуться.
– Юстас? – вопросительно произнесла она, продолжая взирать на него.
– Что ж, моя дорогая Беа, я приехал к тебе с предложением пересмотреть свой недавний ответ мне. – Он сел в кресло и, закинув ногу на ногу, сцепил их в лодыжках. – Мне кажется, мы с тобой сможем отлично поладить, невзирая на некоторое недоразумения. Если ты выберешь тихую жизнь вдали от светского общества, я соглашусь забыть о твоей запятнанной репутации.
Беатрис раскрыла рот от удивления, не в силах подсчитать даже, сколько оскорблений он ей причинил. Стараясь дышать равномерно, чтобы сохранить спокойствие, она опустилась в кресло напротив и воззрилась в улыбающееся лицо Юстаса. Пытаясь привести мысли в порядок, она открыла было рот, намереваясь дать ответ, но тут раздался стук в дверь и появился Саймон с бренди.
– Будут ли еще какие-нибудь распоряжения, мисс? – вежливо поинтересовался он, ставя графин и стакан на столик, расположенный у кресла Юстаса.
Саймон слегка прищурился, глядя на Ллойда, будто бы давая понять, что готов вышвырнуть его вон.
– Нет, Саймон, благодарю вас, это все. – Когда предупредительный молодой человек покинул гостиную, она повернулась к своему бывшему возлюбленному, все еще не зная, что ему сказать.
– Ну, что думаешь, Беа? Тебе ведь больше никто не сделает подобного предложения, как ты считаешь?
Беатрис вскочила и заходила по комнате.
– Юстас, – наконец произнесла она, поворачиваясь к нему лицом. – Я уверена или, по крайней мере, надеюсь, что ты не осознаешь, как сильно оскорбил меня своим предложением. Даже принимая во внимание мое стремление выйти замуж, я отвечу, что ты – наименее вероятная кандидатура мне в мужья, даже останься мы единственными людьми на земле. – Она помолчала немного, изо всех сил стараясь подавить рвущийся наружу стон и игнорируя гневное биение собственного сердца. – Я действительно надеялась, что мы могли бы расстаться на дружеской ноте и не вспоминать более о прошлом, но твое неприкрытое нахальство вынуждает меня поведать тебе несколько горьких истин.
Развернувшись на каблуках, она схватила с подноса стакан и плеснула в него немного бренди. Она и без того является в глазах Юстаса падшей женщиной, так что какая ей разница, если он сочтет ее еще и алкоголичкой?
– Если не забыл, – продолжила Беатрис, ощущая жар на языке, – то именно ты тот человек, кто погубил мою репутацию. Да, я была глупа, согласившись позировать для тех снимков, но я полагала, что мы – влюбленная пара, что я могу доверять тебе, а своими действиями помогаю изучать классическую композицию. Я и помыслить не могла, что очень скоро мой обнаженный образ можно будет приобрести во всех подпольных магазинчиках на Холиуэл-стрит… а ты бросишь меня из-за скандала, в который сам же и вовлек.
Она знала, что поведению Юстаса имеется и другое объяснение. Он полагал, что у нее есть деньги, а узнав, что она бедна, тут же потерял к ней всякий интерес. Она мгновенно превратилась для него в обузу, мешавшую ухаживать за другими молодыми леди, занимающими более выгодное положение на социальной лестнице.
– Фотопластины были у меня украдены, – слабо запротестовал Юстас. – То была моя вина… и я готов был закрыть глаза на этот позор. Но моя матушка не смогла смириться с происходящим. Она такая нервная, что любой скандал заставляет ее хворать.
Миссис Ллойд отличалась железным здоровьем и сильным характером, но Беатрис сочла за благо придержать язычок. Ситуация и без того была довольно неприятной, и ей не хотелось усугублять ее еще больше ребяческими обвинениями в адрес матери Юстаса.
Она сделала еще глоток бренди, едва чувствуя вкус напитка.
– Так отчего же она вдруг решила, что я для тебя подходящая кандидатура?
– Она хочет, чтобы я был счастлив, и принимает мои нежные чувства к тебе. – Юстас казался спокойным, но все же плеснул себе еще бренди.
«Твоя мать никому не желает счастья, – мысленно возразила Беатрис. – И тебе самому в последнюю очередь».
Беатрис вдруг осенило, что, возможно, именно не приемлющая нежных чувств натура матери Юстаса оказала значительное влияние на его поведение. Через пелену ее гнева к этому человеку пробился луч сочувствия. Не его в том вина, что у него такая ужасная семья. Она решила, что лучше примириться с ним, чем питать к нему ненависть.
– Дорогой Юстас, я в самом деле польщена твоим… э-э-э… предложением. Но мы просто не созданы друг для друга. Я искренне так думаю. А еще я абсолютно уверена, что очень скоро ты найдешь ту, с которой будешь гораздо счастливее. – Слова ее звучали неубедительно, но, даже если бы история с фотографиями никогда не случилась, Беатрис все равно уже не смогла бы принять Юстаса, эту бледную тень мужчины, после того, как погрелась в лучах солнца Ритчи. Она хотела было тактично намекнуть ему на появление в ее жизни некоего «друга», как Юстас со стуком опустил стакан на столик.
– Этот подлец Ритчи никогда не женится на тебе, сколь бы сильно ты этого ни желала! Ты не получишь ничего, кроме горстки монет, пары побрякушек да редких свиданий урывками, глупая девчонка!
Беатрис отвернулась от него, не в силах видеть притаившегося в его взгляде уродства. Она приходила в ужас при мысли о том, что некогда ей нравился этот мужчина.
Его слова потрясли ее. Конечно же она станет все отрицать, но ведь в действительности так и есть – она мечтает безраздельно принадлежать Ритчи, стать его женой, чтобы они смогли до конца дней своих быть вместе. Как бы ни старалась она обмануть себя, теперь, когда Юстас произнес эти слова, ей пришлось признать их справедливость. Она снова почувствовала всколыхнувшуюся в ее душе бурю гнева к этому человеку.
