Книга Маркиз и Жюстина, страница 13. Автор книги Олег Волховский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Маркиз и Жюстина»

Cтраница 13

Мне, наконец, дали белье (серое и влажное). Я умылся над сортиром и вытер лицо носовым платком (заподло вытираться тюремным полотенцем). И даже если Глеб и загнул, у меня не возникало никакого желания пользоваться этой именуемой полотенцем тряпицей, тем более что в качестве тряпки у двери лежит точно такое же.

Лег в кровать и полузакрыл глаза. Надо быть настороже, неизвестно, насколько Глебов «мир» искренен.

Размышляю о собственной реакции на попытку сделать из меня пассивного гомосексуалиста. Почему, собственно? Я всегда был далек от осуждения гомосексуализма как такового, а «священный отряд» Фив, составленный из любовников и столь благосклонно поминаемый де Садом и Николаем Козловым, никогда не вызывал у меня иных чувств, кроме симпатии, если не восхищения. Как писал Ксенофонт, «нет сильнее фаланги, чем та, которая состоит из любящих друг друга воинов».

Неужели дело в социальном статусе, в отношении общества, в трактовке? Там это было почетно, здесь – позорно.

И еще, в насилии. Маркиз де Сад оправдывал насилие, даже убийство возводил в ранг доблести. «Половой акт грязен – так сделаем его еще грязнее»! Почему же «грязен»? Г-н маркиз, проповедник либэртинажа, впоследствии переименованного в либертерианство, находился в плену сексофобии, характерной для его времени, и откровенно именовал себя развратником. И потому его заносило: «семь бед – один ответ!»

Наивно! Как герой мультфильма, рычащий страшным голосом: «Я великий злодей!» Мало кто из современных бэдээсэмеров назовет собственные развлечения развратом. Мы умнее и свободнее и способны отличить секс от насилия, мы провозгласили принцип добровольности и смогли вписаться в общество, еще не вполне, еще со скрипом, но все же. Увы, типичный зэк не умнее типичного обывателя и находится в плену тех же комплексов, что и маркиз де Сад. А я вынужден подчиняться распространенным здесь стереотипам – иначе смерть.

Как же они извратили высокую любовь воинов!

Мы с Кабошем сидим в пабе «Стивен» и обсуждаем вопрос о брэндинге. Прошло почти полгода с того момента, как Жюстина заговорила о клейме. С тех пор она не раз возвращалась к этому разговору, и постепенно я понял, что тоже этого хочу.

– Бычки о свою руку никогда не тушил? – поинтересовался Кабош. – Попробуй!

– Не курю.

Мэтр достал пачку «Винстона» и закурил.

– Ты же бросил.

– Иногда балуюсь.

Он сделал затяжку и отдал мне сигарету.

– Давай! Незабываемые впечатления.

Улыбнулся почти сладострастно.

Лето, я в рубашке с короткими рукавами.

Только не на тыльную сторону кисти, а то народ может удивиться. Лучше на предплечье. В крайнем случае, можно будет надеть рубашку с длинными рукавами, чтобы скрыть ожог.

– Прямо здесь? – спрашиваю я.

– А что? Здесь народ поймет.

Возможно. Паб «Стивен» служит местом постоянных встреч тематической тусовки. Но ведь возможны и случайные люди. Что, если не смогу сдержать крик? Ладно, музыка громкая, заглушит.

Кладу руку на стол, горящий конец бычка впечатывается в кожу.

– Мать!

– Вот так-то! – заключает Кабош. – Клеймо в сто раз хуже.

– Я не под эндорфинами.

– Зато под пивом. Одно другого стоит.

Помолчали.

Кабош предложил сигарету.

– Будешь?

– А ладно! Давай!

Я с удовольствием затягиваюсь. Жюстина табак на дух не переносит, а главное, терпеть не может курильщиков, говорит: «У них губы холодные!»

– Ну что, передумал? – спрашивает Кабош.

– Почему же? Ты мне технологию-то объясни.

– Хорошо. Но сначала на себе попробуешь.

– Я всегда все на себе пробую. Но в этом случае мне бы хотелось твоего присутствия при эксперименте.

– Ага! Чтобы личный врач на крайний случай! – он усмехнулся. – Разумно. Даже проассистировать могу.

– Буду очень обязан.

– Так. Прежде всего на месте клеймения не должно быть нервных узлов и крупных сосудов. Куда ставить собираетесь?

– На плечо обычно ставили. Не на лоб же!

– Можно и на плечо, если Жюстина собирается до конца жизни отказаться от пляжей и платьев на бретельках или не боится шокировать общественность.

– Это мы с ней обсудим. А куда еще?

– На попу. Самое безопасное. Далее. Место клеймения надо тщательно очистить от волосков, обработать антисептиком и просушить. Существует две основных технологии нанесения клейма: историческая и бэдээсэмная. Есть еще химический метод (работа с кислотами), но я бы не советовал. И есть салоны тату. Там тоже брэндингом занимаются. Не хотите обратиться?

– Угу! Обезболивание вместо сабспейса, и я за дверью. Ну и какой кайф?

– Это, смотря что вас больше интересует: процесс или результат. Результат там будет заведомо лучше.

– Процесс, процесс!

– Как знаешь! Итак. Технология БДСМ. Берешь стальной лист, отрезаешь кусок, накаливаешь, прикладываешь торцом. Держать не больше секунды. Глубина клеймения не должна превышать полтора миллиметра. Если меньше полмиллиметра – клеймо сойдет. Так что имеет смысл вспомнить детство и на дереве потренироваться. В клейме не должно быть замкнутых линий. В месте ожога образуется коллоидная ткань, через которую не прорастают капилляры. Ткань, окруженная ожоговым рубцом, отмирает. Кроме того. От клейма можно, конечно, словить кайф немеренный, когда нижний в правильном состоянии, под эндорфинами. Но ему предстоит неделя ноющей боли и ношения стерильных повязок (от стафилококковой инфекции умереть, как не фиг делать, что частенько и происходило с заклейменными преступниками), а повязки еще надо уметь накладывать. Это у Полин Реаж все легко и просто. Но «История О» – фантазии очевидной ванили, которая в реале никогда ничего не пробовала. Продолжать?

– Продолжай.

– Историческая технология. У палачей были наборные клейма с металлическими штырями. Клеймо получалось из точек, как татуировка. На первый взгляд историческая технология даже безопаснее (площадь клеймения меньше) и предоставляет более широкие возможности: набирай из точек любой рисунок. Кажется, чего проще: забей гвозди в тонкую деревяшку, чтобы вышли с другой стороны, накали – и вперед. Но тогда гвозди должны быть достаточно тупыми, чтобы не увеличить глубину клеймения, и одинаковыми по длине.

– Мне больше нравится историческая технология.

Кабош пожал плечами.

– Ну, на себе попробуешь.

На фоне окружающих трехэтажных особняков дом Кабоша выглядит обителью нищего: первый этаж из белого дешевого кирпича, второй – вообще из бруса. Зато хорош забор. Совершенно глухой и высотой полных три метра. Говорят, в советское время запрещалось ставить заборы выше, чем два десять. Такие и ставят все бывшие, обратившиеся в нынешних, словно по привычке. Кабош не из них и потому внутренне свободен, что парадоксальным образом проявляется в высоте забора.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация