– Будут проблемы? – спрашивает Андрей.
– Будут. Особенно на правой руке. На левой еще куда ни шло. Но мы обязаны ставить два катетера. Второй – на случай сбоя первого. Это может дорого обойтись, особенно если мы будем еще полчаса искать вены, пока вы будете медленно умирать, скажем, от пентотала. Так что лучше поставить. Вены есть не только на локтевых сгибах. У основания шеи, на ногах, в паху.
– А запястья? – спросил он.
– Не пойдет. Вены очень тонкие. Будет закупорка, не дай бог. Лучше не рисковать. Американцы в таких случаях делают венесекцию: разрезают кожу над венами, под анестезией конечно. Или снимайте джинсы, посмотрим ноги.
– Я не боюсь крови, – говорит Андрей. – Пусть будет венесекция.
– Договорились, – кивнул Игорь. – Ну и еще один немаловажный момент. Дело в том, что мы берем предоплату.
Я с подозрением взглянула на него.
– Вы не беспокойтесь, все абсолютно честно, – сказал Игорь. – Оплата по безналу, принимаем чеки и кредитки. Но бывает, что клиенты передумывают в последний момент, а мы уже потратили время, привезли оборудование, закупили препараты… Подстраховка. Если вы отказываетесь – мы возвращаем четвертую часть.
– Договорились, – кивнул мой господин и вынул карточку.
Гость пропустил ее через машинку и выдал чек, достал мобильник и куда-то позвонил:
– Женя, ты? Два «техасских коктейля» для наших заказчиков. Завтра в одиннадцать.
Просмотрел заполненные бумаги и подписал договор.
Придвинул Андрею.
Господин поставил подпись.
– Так, Ольга, – обратился ко мне гость. – С вас нужна подписка о добровольности.
Я подписала поданный им бланк.
– Ну и последний вопрос, – сказал Игорь. – Извините, что коммерческий. Где вы узнали о нашей фирме?
– На сайте «Мое самоубийство», – ответил Андрей.
Гость кивнул.
– Да, мы размещаем там рекламу.
Маркиз
Оля читает Мори Огаи, «Семью Абэ». Я тоже люблю эту повесть. Первая половина семнадцатого века. Японский даймё и губернатор Эттю Хосокава Тадатоси внезапно заболел. Лекарство, назначенное лекарем, не помогло, с каждым днем ему становилось хуже, и вскоре он умер. Через семь дней его тело сожгли в храме Сюун-ин. В середине ритуала кремации в небе появились два ястреба. Неожиданно они ринулись вниз и бросились в колодец под вишнями. Погибшими птицами оказались Ариакэ и Акаси, любимые ястребы даймё. И люди говорили: «Даже ястребы нашего господина последовали за ним!» За ним последовали не только птицы. После смерти Тадатоси самоубийство «вслед за господином» совершили восемнадцать самураев, его вассалов. На это требовалось получить разрешение господина. Самоубийство без разрешения – «собачья смерть». Получить согласие было не так-то просто. Семнадцатилетний вассал даймё Тёдзюро неоднократно просил об этом, прежде чем наконец добился своего. А Абэ Яитиэмону, к которому господин испытывал непонятную неприязнь, было отказано. Вначале он послушался, и на его долю выпали насмешки и презрение. «Даже без разрешения можно покончить с собой, если хотеть этого, – говорили о нем. – Или кожа на животе у него не такая, как у остальных?» На пятидесятый день после смерти господина он все же совершил сэппуку. Но поскольку разрешения не было, старший сын не унаследовал его должности, и земли были разделены между наследниками. Его семья сочла себя униженной, взбунтовалась и была уничтожена.
– Оля, – сказал я. – Мне это не нужно. И никто тебя не осудит. Останься, просто держи меня за руку.
– Меня ведет любовь, а не страх осуждения. Я все равно не останусь жить. Разве вы дали мне разрешение не потому, что тоже любите меня?
Она отложила Огаи и взяла новеллу Мисимы «Патриотизм» о двойном харакири героя и его жены. Это не Синдзю. Жена японца скорее вассал, чем возлюбленная.
Хотя приговоренным к смерти в Японии разрешалось попросить охрану купить себе что-нибудь вкусненькое, самурай должен совершать сэппуку с пустым желудком. Нажираться перед смертью – европейский обычай. Однако мы принадлежим к этой культуре, как бы ни восхищались японской стойкостью.
Вечером мы поужинали с икрой и бутылочкой «Клико», купленной по такой цене, на которую бы никогда не решились при других обстоятельствах.
А ровно в одиннадцать раздался звонок в дверь.
Рядом с Игорем и чуть позади него стоит подтянутый молодой человек лет тридцати. Вполне располагающей внешности. Спокойный, манеры сдержанные, руки худые с длинными тонкими пальцами.
– Это мой ассистент, Женя, – представил гость.
На полу возле гостей стоят два больших чемодана.
– Оборудование, – пояснил Игорь. – Электрокардиографы, капельницы, препараты.
– Проходите!
На столе пустая бутылка из-под шампанского и остатки еды.
– Ничего, что мы пили? – спрашиваю я.
– Даже хорошо, – говорит Игорь. – Алкоголь усиливает действие барбитуратов.
Он снял пиджак и аккуратно повесил на спинку стула, поправив плечи. Остался в черной рубашке с длинными рукавами. Под горлышко. Галстука не носит.
Женя последовал его примеру. Пиджак у него, пожалуй, подешевле, а рубашка точно такая же.
Игорь открыл чемодан и извлек оттуда бутылку «Бордо». Водрузил на стол.
– Это от нашей фирмы. Всегда приятно, когда люди думают не только о себе, и вместо того, чтобы заниматься самодеятельностью и убивать себя долго, мучительно и непрофессионально, приглашают людей, которым это может доставить удовольствие и которые не допустят ошибок. Вы пейте, мы не торопимся. Когда мы еще все приготовим!
Вино терпкое и на мой вкус кисловатое.
– Вы только покажите, где нам расположиться, – говорит Игорь.
Я кивнул Оле. И она повела их в спальню.
– Кровать неудобная, – заметил Женя, когда они вернулись. – Будет трудно фиксировать.
– Зачем нас фиксировать?
– Человеку свойственно нервничать в подобных обстоятельствах. Дернитесь – и игла попадет в мышцу, а там соляной раствор. Удовольствие ниже среднего. Мы отвечаем за качество нашей работы и потому все снимаем на видеокамеру. Если покажется, что человек мучился – фирму сразу в черный список. Так что бизнес этот далеко не такой безответственный, как вы, может быть, думаете.
– Я не знала про видеокамеру, – сказала Оля.
– Да вы не беспокойтесь. Обычно записи никто не смотрит. Просто, если возникают сомнения в законности наших действий, мы предпочитаем иметь пленку для правоохранительных органов, чтобы доказать отсутствие насилия. Да и что вам? Завещания самоубийц теперь не аннулируют, не в царской России.
– Ну ничего. С кроватью что-нибудь придумаем, – сказал Игорь. – Мы вас позовем.
