Его губы уверенно и нежно скользнули по ее губам, раздразнив ее уже возбудившиеся чувства. Она провела языком по контуру его нижней губы, желая продлить удовольствие. Дрожь в ее животе усилилась, но затем преобразовалась во что-то иное.
Резко выдохнув, он отстранился, продолжая соприкасаться с ней лбом, так что вода с его волос капала ей на щеку. Атмосфера вокруг них изменилась. Ее тревога сменилась совершенно иной формой безрассудства.
Глаза Эйдана закрылись, пальцы принялись расстегивать пуговицы рубашки. Лисса отступила и охнула, когда ее промерзшее тело охватил откуда-то хорошо знакомый внутренний жар.
Стейси повесила в клинике на стене календарь, но ни один из мужчин, изображенных на его страницах, не годился и свечку держать для Эйдана Кросса. Мало того что он обладал мощной рельефной мускулатурой, все его великолепное тело буквально дышало откровенной силой и чистейшей мужественностью. При этом он был строен, подвижен и гибок.
— Потрясающе! — выдохнула она, прежде чем он поцелуем отключил ее рассудок.
Чэд никогда не пробуждал в ней подобного вожделения. Да что там, она просто не представляла себе, что такое вообще возможно — кого-то столь страстно желать.
Взгляд, которым ответил Эйдан на ее восхищение, был опаляющим, жаждущим. И не оставлял сомнений.
Лисса и сама не была неуклюжей дурнушкой, но великолепие Эйдана просто ошеломляло. В нем имелось нечто непостижимо манящее, порождавшее ощущение того, что в нем… всего больше. Больше красоты, больше решимости, больше сексуальной энергии. Он был больше, чем просто мужчиной, хотя она и не могла понять, откуда это проистекало. Он виделся божеством!
Неожиданно смутившись, Лисса отвернулась. А когда он, взяв ее за локоть, развернул обратно, удивленно заморгала.
— Не отворачивайся, когда я смотрю на тебя, — самоуверенно прогромыхал он.
— Ну, я тоже на тебя смотрю, — ответила Лисса.
— Кончай прятаться.
— А что ты так раскомандовался?
Его глаза сузились. Потом он отпустил ее, расстегнул ремень, и все прочие мысли развеялись без остатка, поскольку она полностью сосредоточилась на нем и на том факте, что он сейчас окажется голым.
Эйдан рванул ремень — и просторные брюки, несмотря на застегнутую молнию, опали к ногам. Где-то на задворках ее сознания промелькнуло некоторое удивление тем, что он напялил штаны, которые ему так велики, но куда большее внимание привлек напряженный член, достававший почти до его пупка.
У нее пересохло во рту. Огромный, с пульсирующими венами, он представлял собой дивный сон, ставший явью.
Откуда ты взялся?
Из твоих снов.
И он был мокрым и становился еще влажнее. Лисса хихикнула.
Эйдан чуть отклонился назад, выгнул бровь и слегка ухмыльнулся, отчего ей захотелось погладить его по щеке. Он был слишком самоуверен, чтобы счесть, будто ее хихиканье как-то соотносится с его внушительным членом, и это ей понравилось.
— Давай-ка помоемся, — произнес он, снова подтягивая ее к себе, затем налил на ладонь жидкого мыла и стал намыливать ее тело.
Она удивленно вздрогнула, когда он коснулся ее груди. Он пытался придать себе невинный вид, но порочный блеск в глазах выдавал его. Лисса никогда не пасовала перед вызовом, а потому собрала в руку пену со своего живота и намылила его член.
А он в ответ стал намывать ее между ног. Не оставшись в долгу, она взялась за его яйца. Лисса часто дышала, реагируя на его интимные, собственнические движения, что не укрылось от Эйдана, с неподражаемым умением подстроившего свои действия под ее восприятие. В них не было ни намека на замешательство или молчаливые вопросы, обычные для других мужчин, когда они вступают в отношения с новой партнершей. Впрочем, и Лисса держалась с ним в той же манере и мыла ему яйца, словно имела на это полное, неоспоримое право.
Эйдан рассмеялся, и суровое выражение его лица смягчилось.
— Да ты умелица, жаркая штучка.
— Сам такой. — Она бросила выразительный взгляд на его неуемные руки. — Более чем умелец.
Подавшись вперед, он поцеловал ее в лоб, что было проявлением нежности на фоне всех прочих, греховных, распаляющих в ней чувственность, телодвижений. Руки его безостановочно скользили вверх и вниз по ее телу, доведя до того, что она со вздохом закрыла глаза. Кровь ее разгорячилась, разум полностью растворился в столь умело наложенных им чувственных чарах. Лоно ее уже болезненно напрягалось в ожидании и предвкушении того, что, как она знала, должно случиться. Если все это был сон, то ей не хотелось просыпаться. Никогда в жизни она не испытывала такого желания, потребности столь настоятельной, что у нее захватывало дух, а колени слабели, и в итоге ему пришлось поддерживать ее.
— Это было по весне в Кабо? — спросила она, задыхаясь.
— А?
Он чуть отстранился. Глаза его были полузакрыты, но в них полыхал огонь вожделения.
— Ну, когда мы встретились. Кабо, Сан-Лукас. Это последний случай, насчет которого я помню, что ничего не помню.
— А, понял. Нет.
Взяв за плечи, он повернул ее к себе спиной, и его сильные пальцы принялись втирать шампунь в ее волосы, а заодно и массировать голову.
Лисса обмякла, словно лишившись костей. С невероятным умением он массировал ей плечи и поглаживал спину до тех пор, пока не смыл, отправив вместе с водой в слив, последние остатки кошмара. Она чувствовала мозоли на его руках и силу, таившуюся за этой заботой и лаской. Когда он, обхватив, увлек ее вместе с собой под душ, она приникла к нему, преисполненная доверия, которому вроде бы неоткуда было взяться.
— Но у нас с тобой был секс, — настаивала она, и при одной мысли о том, что это мог быть за секс, ее пробрала сладкая дрожь.
Он не проявлял нетерпения и держался так, словно времени для него не существует. Если то же самое происходит и когда он занимается любовью…
Он облизал мокрую раковину ее уха:
— Что-то в этом роде.
Лисса откинулась, встретившись взглядом с синими глазами, опушенными густыми ресницами.
— Ага. Помой меня. — Он сунул ей бутылочку. — Хочу почувствовать на себе твои руки.
Покачав головой, она потянулась за мылом. И ведь порывалась было сказать «нет», чтобы малость сбить с него спесь, но уж больно ей хотелось прикоснуться к нему. Так хотелось, что даже ладони зудели от нетерпения.
Намылив руки, она заскользила ладонями по его груди, восхищаясь твердыми как камень мышцами. Издав низкий стон, он закрыл глаза и схватил ее за бедра, а голову откинул назад, словно в порыве блаженства.
Эйдан буквально купался в ее ласке, вбирал ее, получая несказанное удовольствие от каждого прикосновения к восприимчивой точке. Ее, в свою очередь, возбуждало то, что столь могучий и опасный мужчина размякает в ее руках, как комок глины. А в том, что он опасен, у нее сомнений не было. Это угадывалось по его глазам. Они казались древними, все повидавшими, изнуренными, не под стать его годам. И было еще что-то в том, как он смотрел на нее, как двигался, в командных нотках, проскальзывавших во вроде бы обыденных фразах. Этот мужчина всегда держался настороже. Но сейчас он позволил себе расслабиться. Обнажился для нее, причем не только внешне.
