– Вовсе нет. Позвоните мне, когда вам будет удобно, – сказал Квиллер, провожая её до машины. – Как ведёт себя ваш мустанг?
– Великолепно! Он уже много наездил, и мне ужасно нравится цвет!
После отъезда красной машины Квиллер прошёлся по дому, чтобы собраться с мыслями, – он обошёл часто посещаемую библиотеку, редко используемую столовую, удобную гостиную и вернулся в библиотеку. Однажды, маясь бездельем, Дерек Катлбринк подсчитал, что двадцать восемь кругов равняются одной миле. Всякий раз, когда Квиллер начинал мерить шагами эту внутреннюю беговую дорожку, коты обязательно пристраивались за ним и маршировали задрав хвосты наподобие часовой стрелки, показывающей двенадцать.
Все трое кружили и кружили вокруг каминного куба, причём человек чувствовал себя Крысоловом без дудочки. На шестом круге ему на глаза попалась плетеная качалка против камина. По словам Элизабет Харт, если сесть в этот гротескный предмет мебели, то должны якобы родиться глубокие мысли. Именно глубины Квиллеру сейчас и не хватало. Он решил проверить теорию Элизабет.
Он осторожно скользнул в приветливые объятия кресла-качалки, не будучи абсолютно уверенным в том, что оно выдержит его вес. Так как ничто не предвещало нападения, он расслабился и стал расскачиваться, вначале медленно, а затем всё более энергично. Движение привлекло внимание Коко, который трижды обошёл кресло, а затем легко вспрыгнул Квиллеру на колени. Это было удивительно: Коко не любил сидеть на коленях.
– Ну-с, молодой человек, и что это должно означать? – спросил Квиллер.
– Йау! – ответил Коко и начал устраиваться возле локтя Квиллера. Юм-Юм, перед тем как улечься, иногда легонько толкалась, а вот Коко обустраивался с остервенением. Он не выпускал когтей – просто топтался по хозяину мощными лапами. Может, действовала мистика, которую таила в себе плетёная качалка?
– За кого ты себя принимаешь? – спросил Квиллер. – За землекопа О'Делла? За полковника Гоуталса? Это ведь не Панамский канал!
Коко на мгновение приостановился, а затем с удвоенной энергией возобновил работу. Игра уже не казалась Квиллеру забавной – ему становилось больно.
– Уф! Хватит! – запротестовал Квиллер. – Хоть удавитесь, но будьте на месте!
ДВЕНАДЦАТЬ
Квиллер начал неделю с того, что вымучил тысячу псевдосерьёзных слов об истории пляжных костюмов. Его вдохновил один холст, висевший в квартире Полли. На нём была изображена пляжная сцена рубежа веков – женщины в купальных костюмах с рукавами и в юбках до колен, шляпки и длинные чулки подобраны по цвету. Теперь же пляжи – длиной в девяносто миль, – окаймляющие Мускаунти, посещались летом отпускниками без чулок, шляп, рукавов и юбок, а иногда даже без всяких прикрытий. Квиллер озаглавил свою колонку так: «От зонтиков и перчаток… к последним моделям солнцезащитных тентов». Ему пришлось прилежно потрудиться, чтобы растянуть заметку на тысячу слов, и он не был особенно горд вышедшим изпод его пера. Заметку он отнёс Джуниору.
– Считай это заполнением пустого летнего пространства, – сказал Квиллер, бросив листы на стол редактора.
Быстро пробежав заметку глазами, Джуниор сказал:
– Это вполне актуально, но в «Пере Квилла» я видел и получше. Хочешь, мы напечатаем это без указания твоей фамилии и скажем, что ты в отпуске?
– Это не настолько плохо, – запротестовал Квиллер. – Есть какие-нибудь новости из Помойки?
– Ходят слухи, что в Техасе обнаружили секретаршу Флойда, но никто не желает это подтвердить.
– А что насчёт убийства в баре?
– Полиция отвечает весьма уклончиво, – стало быть или (а) они на пути к чему-то очень важному, или (б) не знают ничего и не хотят это признать. Что действительно странно, так это то, что компания энергоснабжения не может объяснить причину временного прекращения подачи электроэнергии. В масштабе округа это не могло быть частью плана одного убийства – или могло? Я начинаю соглашаться с любителями болтовни об НЛО. А у тебя есть какая-нибудь версия, Квилл? Обычно ты предлагаешь нечто невообразимое.
Квиллер пригладил усы.
– Если я поделюсь с тобой своей версией, ты упечешь меня в психушку, – сказал он.
Выйдя из кабинета главного редактора, Квиллер зашёл в финансовый отдел и оставил в почтовом ящике Роджера Мак-Гилливрея записку следующего содержания: «Пока собираешь всякие истории в Помойке, выясни, что произошло десять лет назад в таверне „У путей“. Твоё упоминание об этом разожгло интерес. Возможно, ты уже знаешь, что тогда случилось. Возможно, это настолько ужасно, что ты не решился вдаваться в подробности в газете, предназначенной для семейного чтения. Нашепчи это на ухо своему дяде Квиллу».
Направляясь к выходу, Квиллер проходил мимо офиса Хикси Райс. Вице-президентша по рекламе и пропаганде окликнула его:
– Квилл, мне ужасно понравилась твоя колонка о сладкой кукурузе в августе – и это о самом якобы кукурузном округе штата! Я отправила Вилфреду несколько дюжин початков. Мы рассылаем их в качестве поощрения лицам, дающим в газету объявления.
Квиллер вяло проворчал благодарности за комплимент.
– Не ради того, чтобы сменить тему, – сказал он, – но не был ли Флойд Тривильен твоим клиентом?
– И да и нет. Он был прижимист по части объявлений.
– Его сын живет в Индейской деревне. Ты его знаешь?
– Встречаюсь с ним на стоянке. Я думала, что на медведя похож только Гарри Пратт, но сын Флойда – вне конкуренции, похож до неприличия.
– Он живет в том же доме, что и ты?
– Нет. Думаю, там, где Двайт. Почему ты спрашиваешь? Это важно?
– Нет, просто я всегда пишу рождественские открытки заранее, – сказал Квиллер, с безразличным видом пожимая плечами.
Хикси подозрительно взглянула на него:
– У тебя что-то на уме, Квилл. Что же?
– Ты всё ещё приятельствуешь с управительницей домов Индейской деревни?
– Не то чтобы приятельствую, но она стоит одной из первых в моём рождественском списке; кроме того, она очень общительна. Что я могу для тебя сделать?
– Секретарша Флойда Тривильена снимала в здании «Г» квартиру. Скажи управляющей, что у тебя есть друг, которого переводят из Центра в Пикакс, и что ему нужно жильё по высшему уровню. Спроси, свободна ли квартира Неллы Хупер, а если нет, то не освободится ли она в ближайшее время.
– Будь так любезен, скажи мне, что всё это значит?
– Это не больше чем журналистское любопытство, – ответил Квиллер. – Если квартира не сдаётся, значит, кто-то должен за неё платить, и было бы небезынтересно узнать, кто именно за неё платит – или зачем.
