Она сказала мне, что её церковь намеревается устроить осенний концерт, пригласив в качестве дирижера дядюшку Луи, Луи Мак-Леода, и она надеется, что Полли вытащит меня.
Ещё она дала мне сухой корм домашнего приготовления, который делает для Тигра, я насыпал его в миски под кухонным столом, кошки понюхали и отошли. Дважды они возвращались, чтобы исследовать корм, а на третий раз с жадностью слопали. Кошки!
Глава пятая
В дни, предшествующие прибытию рисовальщика, дел, как таковых, у Квиллера не было. Команда уборщиков Пэт О'Делла отмыла и отчистила до блеска всё в амбаре. Потом явилась миссис Фалгроув — пылесосить, драить, в общем, заниматься тем, что сама она называла «наводить чистоту». При этом она не забыла оставить одну из своих неподражаемых записок: «В миске одной из кисок — трещина, которую надо заменить».
Что до двух статей для колонки «Из-под пера Квилла», то, в конце концов, Квиллер уже достаточно набил руку.
Во вторник он опубликует вновь «Альманах Крутого Коко» с остроумными кошачьими изречениями, такими, например, как: «Мудрый кот знает, о чью ногу тереться» и «Если тебя сразу не услышали, ори громче».
А в пятницу «по просьбам читателей» повторит остроумные письма своих корреспондентов, таких как доктор Брюс Абернети, педиатр из Блэк-Крик; Мэвис Адамс, юрист из адвокатской конторы «Хасселрич, Беннет, Бартер и Адамс», и Билл Тёрмерик, школьный учитель из Содаст-Сити.
Все любили эти перепечатки — кроме Арчи Райкера, но его ворчание было сплошным притворством. Всё равно все знали, что газетой владеет Фонд К.
Затем Квиллер позвонил своему другу Джону Бушленду. Буши был классный фотограф, у него дома имелась студия и тёмная комната, он брал заказы от газеты и от всех, кто был готов платить. Квиллеру он всегда забывал прислать счёт. «Это я тебе должен», — обычно говорил он, имея в виду их совместный, леденящий душу опыт.
Позвонив фотографу, журналист сказал:
— Буши, я влип в историю! Коко порвал газетную вырезку с фотографией, которую я должен был вернуть кое-кому, кто проживает в Пёрл-Пойнт. Не буду вдаваться в подробности, но в субботу вечером я приглашаю нескольких человек на обед в гостиницу «Щелкунчик» и хотел бы спросить, не подойдёшь ли ты, чтобы их щелкнуть. Мы будем в семь часов.
— У меня съемка в восемь, но могу заскочить. Какие будут инструкции?
— Прежде всего мне нужен портрет в полный рост нашего почетного гостя — высокого молодого человека с волосами до плеч, если он, конечно, не подстриг их за последние месяцы. Я тебе его покажу. Можно сделать и групповой портрет. В общем, я всё объясню позже. И вот что. Буши, пошли мне счёт — я вычту деньги из содержания Коко.
Утром в субботу, расчесывая сиамцев, он приговаривал: «Не всякий день у нас гости из Калифорнии, так что попрошу следить за своими манерами. Если будете вести себя хорошо, может быть, попадете в один из его набросков».
Кошки были совершенно спокойны. Что касается Квиллера, он выглядел спокойным, но волновался не меньше, чем в колледже, когда готовился исполнить главную роль в любительской постановке «Короля Лира».
К амбару гостей доставил лимузин с шофером. Это было в порядке вещей для хорошо воспитанных и обеспеченных старожилов Пёрпл-Пойнт.
Молодая пара, которая вышла из машины, смотрела на амбар с нескрываемым ужасом.
Квиллер показал шоферу, где развернуться. Потом за руку поздоровался с Харви Ледфилдом, высоким серьёзным молодым человеком, с копной каштановых, словно шерсть ирландского сеттера, волос. Молодая женщина, назвавшаяся Клариссой Мур, протянула руку для делового рукопожатия, которое совсем не сочеталось с милыми ямочками на щеках и белокурыми локонами. Квиллер подумал: «Вот погодите, пока Джо на неё взглянет! Он засверкает, как Таймс-сквер!»
Кошки наблюдали за происходящим из окна кухни, а Квиллер объяснял гостям:
— Это чёрный вход. А парадный — сзади. Так бывает, когда превращаешь сарай для хранения яблок в то, для чего он никогда не предназначался.
Они прошли к задней (или, наоборот, передней) стороне здания по тропинке, вымощенной плитняком, между разнотравьем и полевыми цветами, взлелеянными командой ландшафтных дизайнеров,
Квиллер распахнул перед гостями изготовленные на заказ двери, и они вошли, поражённые и безмолвные, Кларисса выдохнула:
— Это так… потрясающе… что плакать хочется!
Квиллеру она сразу понравилась. И он ещё больше укрепился в своих симпатиях, когда узнал, что девушка учиться на четвёртом курсе факультета журналистики.
Лишившись дара речи, Харви бродил по дому, таская за собой складной стул, блокнот для набросков и карандаши. Кларисса спросила:
— А где ваши кошки, мистер Квиллер?
— Зовите меня Квилл. Коко и Юм-Юм где-то наверху, они присматриваются к вам, пытаются определить, можно ли вам доверять… Харви, не стесняйтесь, по лестнице можно подняться до самой крыши. Вид с каждого из уровней невероятный.
— Я уже понял! — ответил молодой человек. — Вы… просто не обращайте на меня внимания и не мешайте мне думать.
Квиллер и Кларисса отправились в садовый павильон.
— Очень жаль, что я не познакомилась с вашими кошками, — посетовала девушка. — Тётя Дорис показала мне целый альбом вырезок с вашими колонками, и многие были о вашем великолепном Коко.
— У вас есть кошки? — спросил Квиллер.
— Кот. Британский короткошерстный. Его зовут Джером. У него и награды есть. Вы знаете британцев? У них такие круглые головы, острые ушки и огромные золотистого цвета глаза. — Она достала из сумочки фотографию.
— У него очень благородный вид, — заметил Квиллер. — И я никогда не видел такой пышной шерсти у короткошерстных! И такой насыщенный серый цвет!
— Это называется голубой, — поправила она
— А Харви любит кошек?
— Нет. Он никогда их не знал. А я выросла в Индиане, у нас был полон дом кошек.
— На Среднем Западе немало прекрасных учебных заведений, которые готовят журналистов. Могу я поинтересоваться, почему вы выбрали Калифорнию?
Она продемонстрировала свои очаровательные ямочки:
— Я как-то провела там каникулы и открыла для себя горные лыжи, и мне показалось, что было бы неплохо… но иногда я скучаю по дому. — Она обвела рукой пейзаж за стеклом. — Было бы интересно поработать в Мусвилле, например в газете «Всякая всячина»… А куда ведёт вон та дорожка?
Он ответил:
— К боковой дороге. Там Центр искусств, и у них сейчас выставка ремесленных поделок, которая может вам понравиться. Если хотите, прогуляйтесь и осмотрите выставку, а я пойду в дом, поддержу Харви.
Харви тихо сидел на раскладном стуле, то взглядывая на антресоли и пандусы, то опуская глаза на свой альбом. Он был так сосредоточен, что отрывать его от дела не хотелось. Но вдруг наверху началась какая-то возня, а вслед за тем раздался тревожный вскрик. Харви упал со стула, а кот стрелой пролетел куда-то в сторону и скрылся из виду.
