Почему ты говоришь, что «не знаешь»? Наверняка не из страха. Я не могу разочароваться в тебе. После всего, что между нами было, я не могу испытать ничего, кроме всепоглощающей радости просто оттого, что смогу вновь увидеть тебя. Я и сама уже не юная блондинка, а седая дама. Мое лицо испещрено глубокими, четкими морщинами. У меня то и дело что-нибудь болит, я пью кучу витаминов, и мои внуки не верят, что когда-то я была молодой.
Мы состарились, Энтони, это правда. У нас в запасе нет еще сорока лет, но если ты все еще хочешь этого, если ты готов позволить мне войти в твою жизнь и разрушить образ девушки, которую ты знал когда-то, то знай — это желание взаимно.
Дженнифер
Дженнифер Стерлинг стоит посреди комнаты в халате и со сбившимися в сторону волосами.
— Вы только посмотрите! — в отчаянии восклицает она. — Ужас какой! Кошмар! Мне не спалось, заснула только часов в пять, не услышала будильник и опоздала в парикмахерскую.
Элли не сводит с нее глаз: она никогда не видела Дженнифер такой встревоженной. Без косметики ее кожа кажется нежной, как у ребенка, а лицо — беззащитным.
— Вы… вы прекрасно выглядите.
— Знаете, я вчера позвонила дочке и кое-что рассказала ей. Не все, конечно. Сказала, что собираюсь встретиться с мужчиной, которого когда-то любила и не видела с юности. Я очень сильно наврала, да?
— Вовсе нет.
— И знаете, что она мне прислала по почте сегодня утром? Вот! — заявляет она, протягивает Элли распечатку: копию статьи из какой-то американской газеты про пару, которая воссоединилась после пятидесяти лет разлуки и решила пожениться. — Ну и что же мне делать? Нет, ну вы видели что-нибудь подобное? — нервно закашлявшись, спрашивает она.
— Во сколько вы с ним встречаетесь?
— В двенадцать. Я не успею. Надо все отменить.
— Идите одеваться, — говорит Элли, ставя чайник. — У нас еще сорок минут, я вас подвезу.
— Это все так глупо, да? Старая бабушка, а ведет себя как девчонка на первом свидании.
— Да нет же, — уговаривает ее Элли. Она впервые видит Дженнифер Стерлинг не в образе самой собранной женщины во всей вселенной.
— Пока мы просто переписывались, все было нормально, — не слушая ее, продолжает Дженнифер, — я могла быть собой. Могла быть тем человеком, которого он помнит. Я казалась такой спокойной и уверенной… А теперь? Все эти годы меня утешала лишь одна мысль: где-то есть мужчина, который любит меня и видит во мне все самое лучшее. Даже в нашу последнюю встречу, которая так ужасно закончилась, я знала, что он мечтал обо мне больше всего на свете. А вдруг он увидит меня и разочаруется? Это будет еще хуже, чем если бы мы никогда больше не встретились. Еще хуже.
— Покажите мне письмо, — просит Элли.
— Не могу. Может, я лучше просто не пойду?
— Письмо, Дженнифер.
Дженнифер достает из ящика письмо, секунду вертит его в руках, а потом отдает Элли.
Моя дражайшая Дженнифер!
Неужели старики тоже плачут? Уже в который раз я перечитываю твое письмо и пытаюсь поверить в то, что судьба преподнесла мне столь неожиданный подарок. Такого просто не может быть! Я научился быть благодарным за самые простые вещи: за моего сына, его детей, хорошую, пусть и спокойную, жизнь. За то, что смог выжить, — о да, за это в особенности.
И тут появляешься ты. Твои слова, твои чувства про будили во мне алчность. Неужели нам может полагаться так много счастья? Хватит ли у меня смелости встретиться с тобой? Судьба не прощает ошибок, и мне отчасти до сих пор не верится, что мы сможем встретиться. Мне кажется, что я вдруг заболею, меня собьет автобус, проглотит чудовище, которое ни с того ни с сего объявится в водах Темзы (так и представляю себе газетные заголовки).
Последние две ночи во сне у меня в ушах звучат твои слова. Я слышу твой голос и готов петь от счастья. Вспоминаю то, о чем давно забыл. Улыбаюсь в самые неподходящие моменты, пугаю родственников, которые подумывают, не впал ли их дедушка в маразм.
Девушка, с которой я виделся в последний раз, была такой несчастной. Но теперь я знаю, что ты выбрала другую жизнь — и это переворачивает мои представления о мире. Похоже, что этот мир не такое уж плохое место, раз он позаботился о тебе и твоей дочери. Ты не представляешь себе, какую радость мне это доставляет. Опосредованно… Больше писать не могу и с трепетом предлагаю: Парк почтальонов, четверг, полдень.
Твой
Бут
— Знаете что? — спрашивает Элли, тайком вытирая слезы. — Думаю, вам не о чем волноваться.
Энтони О’Хара сидит на скамейке в парке, где не был уже сорок четыре года, и держит в руках газету, которую совершенно не собирается читать. С некоторым удивлением он понимает, что может вспомнить, что написано на каждой мемориальной доске.
МЭРИ РОДЖЕРС, СТЮАРДЕССА «СТЕЛЛЫ»,
ПОЖЕРТВОВАЛА СОБОЙ,
ОТДАВ СВОЙ СПАСАТЕЛЬНЫЙ ПОЯС
И ДОБРОВОЛЬНО ПОЙДЯ КО ДНУ ВМЕСТЕ С КОРАБЛЕМ.
УИЛЬЯМ ДРЕЙК, ЛИШИЛСЯ ЖИЗНИ ПРИ ПОПЫТКЕ
СПАСТИ ЖЕНЩИНУ ОТ СЕРЬЕЗНОГО НЕСЧАСТНОГО
СЛУЧАЯ В ГАЙД-ПАРКЕ — ЛОШАДИ ПОНЕСЛИ,
ОСЬ ЭКИПАЖА БЫЛА СЛОМАНА.
ДЖОЗЕФ ЭНДРЮ ФОРД, СПАС ШЕСТЬ ЧЕЛОВЕК
ПРИ ПОЖАРЕ В «ГРЕЙВЗ-ИНН», НО СГОРЕЛ,
СОВЕРШАЯ СВОЙ ПОСЛЕДНИЙ ПОДВИГ.
Он сидит здесь с одиннадцати сорока, а сейчас уже семь минут первого.
Энтони подносит часы к уху и слегка трясет рукой. В глубине души он и не верил, что это произойдет. Это просто невозможно. Проведя достаточно времени в архиве газеты, он узнал, что все истории постоянно повторяются: войны, голод, финансовые кризисы, разбитые сердца, разведенные пары, смерть, горе… Счастливый конец встречается крайне редко. «Все, что у меня есть, — просто счастливая случайность», — твердо говорит он себе, глядя на медленно ползущую минутную стрелку.
Дождь льет все сильнее, маленький парк опустел. Под навесом остался лишь он. Вдали за деревьями маячит проезжая часть, машины проносятся мимо, обливая с ног до головы зазевавшихся пассажиров.
Уже четверть первого.
Энтони О’Хара напоминает себе все причины, по которым ему есть за что быть благодарным судьбе. Его доктор поражен тем, что он вообще еще жив. Энтони подозревает, что тот уже давно мечтает рассказывать его историю в качестве предостережения пациентам с повреждениями печени. Его крепкое здоровье — издевательство над авторитетом врача и над всей медицинской наукой в целом. Может, и правда отправиться путешествовать? В Конго ему не хочется, а вот Южная Африка — это интересно. Например, Кения. Приду домой и все обдумаю, говорит себе он, чтобы хоть чем-то занять голову.
Скрипят тормоза автобуса, раздается сердитый крик курьера-велосипедиста. Достаточно просто знать, что она любила его, была счастлива — вполне достаточно. Одно из преимуществ старости — умение взглянуть на вещи с разных точек зрения. Однажды он любил женщину, которая, как выясняется, любила его куда сильнее, чем он полагал. Вот и все, этого должно быть достаточно.
