На Найт-роуд она сбросила скорость. Много лет она не осмеливалась свернуть на этот отрезок дороги, где потерпела крушение и ее жизнь. Настало время наконец появиться там.
Джуд свернула и продолжала ехать. Затем, проехав примерно с полмили, остановилась на обочине. Медленно вышла из машины и перешла на другую сторону.
От мемориала почти ничего не осталось.
Она стояла на крутом повороте.
Лес здесь даже днем темный. По обе стороны дороги высились древние вечнозеленые деревья; их поросшие мхом, прямые, как копья, стволы устремились в летнее небо, закрывая солнце. Глубокая тень пролегла вдоль изъезженной полосы асфальта; воздух неподвижен и тих. Все замерло в ожидании.
Задерживаться здесь она не будет. Если кто-то увидит ее на этой пустынной дороге, снова пойдут разговоры, люди начнут спрашивать о ней. И все же она закрыла глаза на мгновение, вспоминая ту ночь, в далеком прошлом, когда дождь превратился в пепел…
И отпустила ее от себя, и вернулась к машине, уехав с острова.
У нее заняло меньше получаса, чтобы добраться до места. Это ее удивило, она почему-то думала, что ехать придется гораздо дольше. Как-никак, чтобы попасть сюда, ей понадобились годы.
Неровный ландшафт кладбища состоял из ухоженных газонов, усеянных атрибутами смерти: могильными камнями, памятниками, каменными скамейками.
Джуд глубоко вдохнула: «Давай, Джудит. Ты можешь». Она протянула руку к заднему сиденью за тремя розовыми воздушными шариками, купленными накануне в цветочной лавке. Зажав в руке веревочки, она осторожно вышла из машины. Мысленно повторила маршрут, который узнала вчера, но это ей не понадобилось. Она могла найти свою дочь с закрытыми глазами…
А вот и могильный камень. Гладкий гранит с портретом Мии в центре.
МИА ЭЙЛИН ФАРАДЕЙ.
1986–2004
ЛЮБИМАЯ ДОЧЬ И СЕСТРА.
НЕЗАБВЕННАЯ.
На камне внизу был выгравирован символ фонда «Жизнь в подарок» в напоминание о том, что эта жертва предотвратила подобные возможные трагедии.
Джуд держала в руке нелепые шарики, глядя на потрет дочери. Даже на граните улыбка Мии ярко сияла.
— Прости, что так долго сюда добиралась. Я… заблудилась, — после паузы произнесла Джуд, а как только начала говорить, то уже не могла остановиться. Присела на гранитную скамью и рассказала Мии все.
Долгие годы Джуд волновалась, что забудет свою дочь, что время сделает свое дело и от воспоминаний ничего не останется, но сейчас, сидя здесь на солнце, держа в руке шарики, она вспомнила все: как Миа сосала большой пальчик и гладила атласные лапки игрушечного щенка, как бежала к ней, еще даже не видя мать на парковке перед детским садом, как она ела апельсины по долькам, очищая от всех прожилок, как спешила вырасти.
— Я купила тебе это кольцо… давно, — сказала Джуд, чувствуя и радость, и печаль. Странно, что в такую минуту эти два чувства были рядом. — Я купила его для одной девушки восемнадцати лет, которую считала своим будущим. — Она посмотрела на розовый бриллиант, который сверкал на солнце танцующими лучиками.
Каждый раз, глядя на кольцо, она будет вспоминать о своей дочери. Иногда всплакнет, но однажды, возможно, улыбнется. Или даже рассмеется.
За последнее время она поняла одну вещь. В океане горя есть спасительные островки милосердия, когда можно вспомнить то, что осталось, а не то, что потеряно.
Джуд поднялась и выпустила шары в небо. Невидимый воздушный поток подхватил и закружил розовые шарики, словно нетерпеливая девочка поймала их и тут же выпустила. Откуда-то из-за деревьев до Джуд донеслись какие-то звуки, похожие на смех, и на нее снизошел покой. Она ошибалась раньше: ее дочь была здесь, с ней, внутри ее. Она всегда была здесь, даже когда Джуд, сломленная горем, не пыталась ее искать. Но теперь пришла пора сказать: «Прощай, маленькая… Я тебя люблю».
И впервые за все это время она поверила, что дочь ее слышит.
Благодарность
Особая благодарность Аманде Дюбуа, превосходному семейному адвокату, чья помощь автору, преодолевавшему трудности юридической терминологии, была бесценна. Любые ошибки, бесспорно, вкрались по моей вине.
