У Джуд быстро забилось сердце.
— Я боюсь, — тихо произнесла она. Такой уязвимой она себя еще не чувствовала. Она была неуверенна, напугана. Обычно она прятала эти чувства от Зака и Майлса, но сейчас не было сил.
Она подошла к сыну, который никогда ничего не боялся, никогда не испытывал одиночества, пока была жива сестра, но теперь по его взгляду она прочла, что он знает и то и другое.
— Я не хочу этого делать, — сказала Джуд, — но сделаю.
— Сделаешь? — тихо переспросил Зак.
— Ради Грейс и Мии, — ответила Джуд, глядя на сына. — И ради тебя.
25
В доме творилось что-то странное.
Грейс и Ариэль лежали на диване, свернувшись калачиком под любимым желтым одеяльцем девочки. Освещение в хижине притушили, а за окнами было темно, поэтому она не могла как следует разглядеть зеркальце на запястье, но она знала, что Ариэль там, потому что слышала, как та напевает без слов. Ариэль любила мычать какие-то мелодии.
Грейс не знала, который час, но, похоже, было поздно. Ей еще никогда не позволяли так долго засиживаться после ужина, и в кино по телику произносили всякие нехорошие слова, но никто не обращал внимания, что она их слышит. Или что видит, как какой-то дяденька застрелил плохого дяденьку прямо в голову.
О Грейс вообще все забыли. Папа, бабушка и дедушка весь вечер перешептывались. Они все время куда-то звонили и раз двадцать заглядывали в учебное расписание папы. Грейс не знала, о чем речь, но бабушка все время огрызалась на дедушку и время от времени говорила что-то вроде: «Я знаю, о чем ты думаешь, Майлс» и «Что мне ей сказать? Наверное, я совершила ошибку…»
Дедушка сказал, что уже поздно отступать, потому что Лекси знает, и они снова громко зашептали.
— Кто такая Лекси? — спросила Грейс с дивана.
Трое взрослых мигом умолкли и повернулись к девочке.
— Пора спать, принцесса, — сказал папа, и Грейс пожалела, что заговорила, лучше бы ей помолчать.
Захныкав, она направилась к дедушке, разведя ручки в стороны для объятия. Он поднял ее, закружил, поцеловал в шейку. Она продолжала цепляться за него, хихикая, а он отпустил ее, и она соскользнула на пол.
Грейс подошла к бабушке — та стояла возле раздвижной стеклянной двери и грызла ноготь большого пальца. Она не сразу осмелилась, но все-таки сказала:
— Бабушка, спасибо, что поиграла со мной в «Парашюты и лесенки».
Бабушка перестала грызть ноготь и посмотрела на внучку сверху вниз.
Грейс попыталась улыбнуться, но у нее получилось не очень хорошо.
Затем бабушка сделала нечто совершенно удивительное: она наклонилась и взяла Грейс на руки.
Девочка так удивилась, что охнула. Она бы тоже обняла бабушку, но все закончилось так быстро, что Грейс едва успела моргнуть, прежде чем бабушка прошептала:
— Спокойной ночи, Грейси. Сладких снов.
Как все странно! Грейс бочком подошла к отцу и сунула ручку в задний карман его брюк просто так, чтобы быть ближе. Тогда он взял ее на руки и понес в ванную. Там он помог ей почистить зубы, приготовиться ко сну. Когда она переоделась в пижамку, он уложил ее в кровать и сам сел рядом.
В комнате царил беспорядок, повсюду валялись игрушки, а теплое одеяло лежало бесформенной горой в ногах. Папа тщательно расправил одеяло и укрыл Грейс.
— Ты почитаешь мне «Таинственный сад»?
— Не сегодня, принцесса.
«Спроси у него».
— Что? — сердито прошептала Грейс своему запястью.
— Почему ты разговариваешь с Ариэль, когда я здесь? — спросил папа, хмурясь.
— Ей кажется, у нас происходит что-то странное.
— Вот как? И что это, по ее мнению?
— Что это? — спросила Грейс у зеркальца, но Ариэль исчезла. — Наверное, она пошла спать.
Папа отстегнул ремешок на запястье Грейс.
— А нельзя ей сегодня поспать со мной? — пробормотала Грейс. Это была старая песня, и Грейс вовсе не ожидала, что ей это позволят, но спросить-то нужно.
— Ты знаешь правила. Она спит на тумбочке.
Отец растянулся на узкой кровати, положив под голову вместо подушки большого мишку. Грейс прижалась к отцу и взглянула ему в лицо:
— Папа!
Он погладил ее по головке.
— Что, Грейси?
— Кто такая Лекси?
Его рука замерла.
— Лекси — твоя мама.
Грейси села в кровати. Вот это новость!
— Что?
— Лекси — твоя мама, Грейс.
— Вот это да, — сказала Грейс. — Она шпионка?
— Нет, милая, не шпионка.
— Тогда астронавт?
— Нет.
Грейс это не понравилось, но она не поняла почему.
— А где она была?
— Она была… занята. Лучше ты эти вопросы задай ей.
— Я смогу задать ей вопросы?
— Она хочет с тобой повидаться, Грейси.
— Правда? — В душе у Грейс шевельнулось что-то новое. Блестящее, как фольга, и сияющее, как корона на день рождения. — Она по мне скучала?
— Думаю, да, — ответил он.
— Вот это да, — снова повторила Грейс, пытаясь представить, каково это иметь маму, которая будет все о тебе знать и все равно любить. Наконец Грейс станет как другие дети.
Но почему же мама оставила ее? И долго она здесь пробудет? Что, если ей не понравится Грейс? Что, если…
— Папа, — позвала Грейс, — а почему ты грустный?
— Я не грустный, милая.
— Разве ты не хочешь, чтобы я увиделась с мамой?
— Конечно, хочу, — ответил он, но Грейс сразу поняла, что папа говорит неправду. Она часто видела, как он грустит, но сейчас он не просто грустил, с ним происходило что-то другое, гораздо хуже.
— Что, если я ей не понравлюсь?
— Это я ей не нравлюсь, принцесса.
— Если ты ей не нравишься, то она мне тоже не нравится, — сказала Грейс, складывая ручки. Она видела, что отец едва ее слушает. Он просто смотрел на фотографию на тумбочке — ту самую, где он с сестрой сидел на пляже на коряге.
Он не хочет, чтобы она виделась с мамой. Почему?
Внезапно Грейс перепугалась. Она вспомнила, что случилось в прошлом году с Эллисон из ее группы, когда родители девочки развелись. Сегодня она еще ходила в садик, а на следующий день уехала вместе с мамой жить в другое место.
— Я повидаюсь с ней, но жить буду с тобой, да, папа? Да?
— Да, Грейси, — ответил папа. — Конечно.
