Да и Кэти хороша, она как-никак выросла в окружении телохранителей и должна понимать, на какой риск идет, разъезжая по Мексике таким образом.
Но Кэти никогда не заботилась о собственной безопасности. Интересно, зачем она явилась сюда?
Похоже, она ехала вместе с Морисом в ту же самую затерянную в горах мексиканскую деревушку, куда направлялся и Рейф. Лучше бы осталась со своим холеным приятелем внизу, в долине, на вилле Арми, и развлекала собравшихся на свадьбу гостей.
Успела ли Кэти сообщить Морису о своей синеглазой дочери? Может, она надеялась, что Морис удочерит ее?
Еще два гудка, и красная машина проехала мимо автобуса и грузовичка Рейфа. Мексиканцы разразились одобрительными криками, когда Кэти вышла и несколько раз сфотографировала автобус и грузовичок, прежде чем уехать.
Убедившись, что Кэти скрылась из виду, Рейф выполз из-под автобуса. Два десятка мексиканцев схватились за разлохмаченные веревки, тянувшиеся из-под бампера. Крестьянка в вышитой ситцевой блузке направилась к нему, предлагая ноготки.
Рейф покачал головой и, вытащив из заднего кармана бумажник, достал фотографию.
Проклятье! У существа с ангельским личиком были самые синие глаза в мире! Как у матери Рейфа и у него самого!
Но что, черт возьми, он сможет поделать, если ребенок и вправду существует?
Медленно нагнувшись, Рейф подобрал с земли сплющенную, как блин, шляпу, постучал ею по ноге, стряхивая пыль, затем, сорвав и выбросив истрепанное перо, постарался придать шляпе хоть немного приличный вид и осторожно надел на голову.
Рейф испытывал странное ощущение, что зашел слишком далеко.
Возможно, ему следовало просто исчезнуть, как поступила Кэти. И его отец.
Но Рейф был не таким, как они. Он не мог оставаться в неведении.
И если ребенок действительно от него, Рейф должен был заявить о своих правах. Чего бы это ни стоило.
Глава пятая
Рейф впал в уныние — мало того что ухмыляющийся механик подтвердил: грузовичок уже не починить, так еще горная деревушка оказалась безобразнее, чем большинство виденных Рейфом к югу от границы. Деревья здесь не росли, и всюду, куда ни кинешь взгляд, виднелись лишь стены да пыль. Зрелище было бы на редкость убогое: костлявые собаки, босоногие дети, побитые машины, ветхие тротуары и ухабистая дорога, если бы дома не пестрели ноготками, а по всей деревне не кипело бы заразительное веселье.
Решив не обращать внимания на царившую вокруг праздничную и немного волшебную атмосферу, Рейф быстро зашагал по вымощенной булыжником улице, считая дома, поскольку номера на них отсутствовали.
Кое-где у дверей толпились мужчины, они лениво разговаривали, потягивая самый дешевый сорт текилы, и провожали Рейфа любопытными взглядами.
Показалась хлебная лавка с нарисованными на окнах ухмыляющимися скелетами. И хотя долгое путешествие вконец измотало Рейфа, задержки в пути лишили терпения, авария привела в ярость, а голод терзал желудок, он прошел мимо, горя решимостью поскорее попасть туда, куда направлялся, и выяснить все, что хотел узнать, а затем стремглав удрать в Техас.
Постепенно дома поредели, людей стало меньше.
Внезапно смуглый мальчишка метнулся к нему из лиловых сумерек:
— Эй, гринго, купи жвачку!
Обаятельный малыш с глазами умудренного опытом старика, впрочем, как у всех детей в деревушке.
Рейф выудил доллар из бумажника и протянул мальчишке, тот вскинул голову, увидел Рейфа и ахнул. Черные глаза под густой челкой широко распахнулись, смуглое личико сделалось болезненно-серым. А когда Рейф шагнул ближе, чтобы отдать мальчишке доллар, тот истошно завопил и, с перепугу рассыпав свой товар, бросился наутек.
Рейф, конечно, догадывался, что выглядит не ахти как: в расстегнутой рубашке, весь в пыли, от побелевших полей смятой черной шляпы до заостренных носков сапог. В черной кожаной куртке прореха. Да и запах от него идет, наверно, не слишком приятный. Но мексиканскую уличную ребятню напугать нелегко, а заметить заткнутый сзади за пояс 9-миллиметровый браунинг мальчишка никак не мог.
Рейф растерялся. Впервые в жизни он видел торговца жевательной резинкой, перепугавшегося при виде американского доллара.
Почти тут же забыв про мальчишку, Рейф продолжил подниматься вверх по улице, пока не дошел до двадцатого по счету дома. Здесь он свернул на еще более узкую и темную улочку, которая, как он знал, заканчивалась тупиком. Когда метров через пятьдесят показались белые стены дома с красной крышей, в точности соответствующего описаниям Мануэля, сердце Рейфа взволнованно сжалось. Перед массивными дверями охранник мыл красную спортивную машину.
Рейф быстро прикинул, что сумеет без труда пробраться в дом. Однако сознание того, что улочка оканчивалась тупиком, немного нервировало его. Рейф не любил подобных мест, с одним лишь выходом. Вильнув в сторону, Рейф взобрался на крутой холм за домом. Увидев темные провалы на его склоне, он понял, что это, должно быть, входы в заброшенные рудники, о которых ему рассказывал Мануэль.
Ни на минуту не забывая о том, что в Мексике, забравшись на ограду чужого дома, он рискует получить пулю в спину, Рейф оказался на верху стены, окружавшей владения Кэти. Первое, что он увидел во дворе, — миниатюрный белый домик, точную копию большого особняка, что возвышался над стеной.
У того, кто здесь живет, наверняка есть ребенок!
Рейф помедлил и глубоко вздохнул, стараясь унять охватившее его волнение.
«Успокойся! Детский домик — еще не доказательство того, что ты отец».
Когда Рейф уже собрался спрыгнуть вниз, он увидел, как мальчишка-индеец, растерявший свой товар, перелез через противоположную стену и спрыгнул в патио ловким кошачьим движением. Рейф, не медля ни секунды, тоже спустился и бросился вслед за мальчишкой, стараясь держаться в тени.
Добежав до дома, мальчишка бросил камушком в одно из окон на втором этаже и тихонько позвал:
— Сейди!
Сейди! Это имя пронзило Рейфа, словно электрический разряд.
Окно на втором этаже распахнулось.
Крошечная фигурка с длинными золотистыми волосами высунулась в окно. Девочка поспешно прижала палец к губам, указала в сторону соседнего окна и исчезла, тут же появившись на пороге балконной двери.
Эта малышка двигалась с быстротой молнии!
Длинное черное платье девочки дополняла высокая остроконечная шляпа. Рейф ощутил смутное беспокойство, вспомнив, как в детстве тоже любил наряжаться в причудливые костюмы.
И хотя он поспешил заверить себя, что пристрастие к переодеванию вовсе не является доказательством их родственных уз, сердце забилось сильнее.
Неужели эта резвая девчушка — его дочь?
И почему его не покидало странное нежное чувство, пока он наблюдал за девочкой? А та тем временем наклонилась, нетерпеливо придерживая длинные юбки, расстегнула туфли и, засунув их в карманы, вышла на цыпочках на балкон.
