А затем она принялась наносить на тело лосьон. Рейф жадно смотрел, как ее пальцы скользят по коже, обводят соски, касаются живота и бедер. Когда Кэти закончила себя массировать, Рейф пожалел, что она уделила уходу за телом так мало времени.
Но нет, Кэти подхватила ладонями свои восхитительные груди и приподняла их повыше, рассматривая упругие полушария с дерзко набухшими сосками. Она вертелась перед зеркалом, принимая соблазнительные позы. То, привстав на цыпочки, поставит длинную, великолепную ногу на подзеркальник. То, выгнув спину, соберет волосы на затылке, а затем отпустит их, позволив упасть на плечи каскадом густых блестящих прядей...
Рейф хрипло застонал, пронзенный ревностью, яростью и желанием. Неужели она предприняла эти соблазнительные любовные игры потому, что надеялась чуть позднее продемонстрировать их Морису?
Когда Рейф вспомнил, как вела себя Кэти в первую ночь, стараясь произвести впечатление на парня, которого считала вором, ему пришлось крепко стиснуть кулаки, чтобы не ворваться в комнату и не дать воли своим чувствам. Не будь они близки прежде, Рейф, возможно, не ощутил бы этой внезапной и неудержимой ярости хозяина, уверенного, что Кэти принадлежит ему, и только ему одному, и никто, кроме него, не имеет права прикасаться к ней. А может, не зная, как великолепна она в постели, он не счел бы ее роскошное тело и грациозные движения столь чертовски притягательными.
Но, как обычно, Кэти подтолкнула его к губительной пропасти плотского вожделения. К тому времени, как она набросила прозрачную черную ночную рубашку, Рейф почти потерял власть над собой, терзаемый нестерпимым желанием.
Именно в эту минуту Рейфа осенило.
Но чтобы осуществить задуманный план, ему предстояло переступить запретную черту. Кэти и прежде умудрялась оказывать на него подобное воздействие.
Губы Рейфа изогнулись в горькой улыбке, и он вытащил браунинг из-за пояса. Опустошив магазин, он дважды пересчитал патроны на дрожащей ладони, убеждаясь, что вытащил все до единого.
Сунул патроны в задний карман джинсов вместе с наручниками. Оружием он хотел воспользоваться только для того, чтобы напугать, но не убить.
Ничего не подозревавший Морис еще напевал, стоя под душем, когда Рейф появился за его спиной и ткнул дулом в поясницу.
Никогда прежде Рейф не пугал умышленно ни в чем не повинного человека.
Драка не состоялась. Последовал только краткий, приглушенный, деловитый разговор — впрочем, не настолько краткий, чтобы Рейф не уловил отчетливого французского акцента в голосе Мориса. Побледневший аристократ с горящими ненавистью глазами выбрал из своего гардероба несколько предметов, идеально подходящих для маскарада во время маленькой сцены соблазнения, которую Рейф вознамерился разыграть для Кэти. Рейф успел даже извиниться перед обнаженным Морисом, после того как надел на него наручники и заткнул ему рот кляпом. Связав Морису щиколотки, Рейф запер его в просторном стенном шкафу вместе с парой одеял и подушкой.
Приняв душ, Рейф побрился и воспользовался изысканным французским лосьоном после бритья, принадлежащим Морису. Затем оделся в черные брюки, черную шелковую водолазку и серый кашемировый блейзер. Черные замшевые туфли немного жали, но остальная одежда оказалась впору.
Проводя гребнем Мориса по своим коротким черным волосам, Рейф вспоминал темные соски Кэти, приподнимавшие черное кружево.
Все складывалось не просто хорошо, происходящее было гораздо увлекательнее обычных дел Рейфа.
Шелк нежно ласкал его кожу. Замечательное ощущение.
Но предстоящая игра с Кэти будет ни с чем не сравнимой.
Глава шестая
Кэти резко обернулась, услышав легкий стук в дверь спальни, и немного шампанского из бокала выплеснулось на ее руку и черный прозрачный пеньюар. Заметно нервничая, она выпила залпом оставшееся шампанское и, взяв из ведерка со льдом бутылку, вновь наполнила бокалы, предназначенные для нее и Мориса.
Не то чтобы она хотя бы на мгновение поверила в силу снадобья Питы, просто шампанское было необходимо Кэти, чтобы избавиться от неловкости.
Странно, но мысль о занятии любовью с Рейфом никогда, даже в первый раз, не вызывала у нее такого смущения.
Впрочем, рядом с приземленным и страстным Рейфом Кэти невольно становилась похожей на него. А Морис — натура гораздо более утонченная и возвышенная, поспешно напомнила себе Кэти.
Второй стук Мориса в дверь был еще слабее первого, но заставил Кэти похолодеть от страха. Несмотря на ванну с душистой пеной, лосьон и духи, которыми она умащивала себя, пытаясь вызвать возбуждение, несмотря на облегающую черную кружевную рубашку и прозрачный пеньюар, предстоящее вызывало у нее ровно столько же воодушевления, сколько перспектива встречи с палачом.
Она торопливо глотнула из бокала, чуть не поперхнувшись пышной пеной.
— Входи... дорогой. — Этот призыв, которому следовало прозвучать соблазнительно и вкрадчиво, вышел неуверенным и робким. — Я не заперла дверь... дорогой.
Ну почему подобное обращение всегда застревает у нее во рту сухим комом?
Дверь скрипнула и слегка приоткрылась, в щель просунулась рука Мориса — Кэти сразу узнала рукав его серого блейзера — и, пошарив по стене, нащупала выключатель.
Почему она сама не додумалась до этого? Морис, такой утонченный, внимательный, сразу понял: в темноте она будет чувствовать себя гораздо непринужденнее.
В комнате стало совсем темно, поскольку Кэти заперла балконную дверь и задернула окна вторыми, плотными портьерами.
— Где ты, дорогая? — спросил он.
Возможно, шампанское уже ударило ей в голову, но приглушенный голос Мориса с французским акцентом показался ей более хриплым, чем обычно. Страстный, неудержимый трепет пронзил ее. Может, все не так уж плохо? Или на нее уже успело подействовать любовное снадобье Питы?
Нет, нелепо даже вспоминать об этом!
— Здесь, — уже спокойнее отозвалась Кэти.
Он обнаружил ее с легкостью ночного охотника, быстро и уверенно.
Морис никогда еще не казался ей таким рослым и широкоплечим: возможно, комната Кэти была слишком мала. Рядом с ним она сразу почувствовала себя маленькой и хрупкой. Когда возбуждающий трепет вновь пробежал по ее спине, она и вправду начала верить в колдовство.
Кэти протянула Морису бокал, и, когда их руки столкнулись, выяснилось, что у Мориса мозолистые, сильные и горячие пальцы. Потрясенная столь неожиданным открытием, Кэти вздрогнула и отпрянула.
Морис тоже отступил, и между ними вновь возникла неловкость. Пожав плечами, Морис оправился от нее первым.
Кэти заметила еле уловимый отблеск лунного света на хрустале, когда он поднял свой бокал. Странно, но этот жест показался ей почти вызывающим.
Он безошибочно нашел в темноте ее бокал, и раздался тихий звон.
