Думаю, я выразилась поэтично. Дейрдре очень походила на испуганного кролика.
— Поезжайте, — сказал Макхью; видимо, он мне совершенно не верил. Может быть, там не было никаких кроликов. Тем не менее мы повиновались. Я считаю хорошим правилом не спорить с вооруженными людьми.
Я взглянула на Алекса.
— Все это грубо, вам не кажется?
— Да, грубо, но кое-что правда, — ответил он. — Как сказала Дейрдре, я не представляю, что там творится.
— Мне жаль Вигса, — сказала я. — Похоже, он обречен. Как думаете, что она с ним сделает? В унитаз его не спустишь, слишком велик.
— Даже думать не хочу, — негромко ответил Алекс. — Нужно было бы забрать его с собой.
— Пожалуй, и Дейрдре тоже, — сказала я. Алекс улыбнулся.
— Нужно подумать о прокладке дороги к Коттеджу Розы, — обеспокоено сказала я. — Нельзя допускать, чтобы Шон Макхью угрожал вам винтовкой всякий раз, когда попытаетесь туда подъехать.
— Подумаю, — ответил Алекс. — Я пока не решил, что делать с коттеджем.
— Но он же вам нравится, — сказала я. — И нельзя допускать, чтобы эти отвратительные люди шантажом лишили вас того, что вы получили по завещанию!
Алекс пожал плечами и стал смотреть в окошко. Я поняла, что сейчас ему не хочется говорить на эту тему.
— Остановите, — неожиданно попросил он. — Можете сдать машину назад ярдов на сто?
Я с удивлением подчинилась.
— В чем дело?
Алекс указал на узкую дорогу справа. Я посмотрела, но не поняла, что он имеет в виду. Насколько я видела, это была просто одна из дорог.
— Что такое? — спросила я в недоумении.
— Взгляните на указатели, — ответил он.
К дереву было приколочено несколько указателей. Один указывал на бар, другой на овощной ларек, остальные на индивидуальные имена. В самом низу был деревянный, грубо сделанный указатель с надписью от руки «Буруны».
— Есть смысл сделать попытку, — сказала я.
Мы медленно ехали, осматривая по пути все дома.
Минут через пять дорожное покрытие кончилось, мы затряслись по грязным выбоинам, потом резко свернули влево на еще худшую дорогу.
В самом конце дороги стоял домик, настоящая лачуга, из трубы вился дым. За ним было море, громадные буруны бились о черные утесы, пена высоко взлетала и превращалась в туман, висящий над бухточкой. Надпись на воротном столбе была почти неразборчивой, но мы явно находились возле «Бурунов».
Я взглянула на Алекса. Мы вылезли из машины и пошли к двери, по пятам за нами бежала с тявканьем черно-белая собачка.
Я постучала раз, потом другой. Внутри послышались шаги, лязгнула щеколда, и на нас уставилось знакомое лицо.
— Малахи! — воскликнула я.
— Лара! — ответил он. И крикнул: — Кев! Поставь чайник. Это та славная девушка, с которой мы разговаривали на пристани, — Лара. И ее друг, — добавил он, близоруко глядя на Алекса. Я представила их друг другу.
— Виски, случайно, не прихватили? — прошептал Малахи.
— Снова извиняюсь, — ответила я. — Не знала, что приеду сюда.
Я надеялась, что они не изменят радушного отношения ко мне до того, как привезу им виски.
— А Денни где? — спросила я, чтобы сменить тему.
— Денни живет у сестры с ее семьей в городе, — ответил Малахи. — Здесь только Кев и я.
Малахи освободил место на диване, смахнув бумаги, и отнес немытые тарелки в раковину.
— Мы не ждали гостей, — сказал он. — Извините за беспорядок.
— Ничего, — ответила я, села и взяла кружку с горячим чаем.
— Чем мы обязаны удовольствию видеть вас? — громко спросил Кев.
— Тише ты, не будь грубым, — сказал Малахи, грозя брату пальцем.
— Я просто хочу знать, — раздраженно ответил Кев.
— Кевин, это законный вопрос. Собственно говоря, мы не знали, что вы живете здесь. Просто ездили. Отсюда открывается замечательный вид, — сказала я, пытаясь сообразить, как перейти к нужной теме.
— Лучше не бывает, — согласился Кев.
— Превосходный, не так ли? — добавил Малахи.
— Но раз уж мы здесь, — продолжала я, — хочу кое о чем вас спросить. Не оставлял ли вам Эмин Бирн чего-нибудь для передачи семье или другу?
— Что она говорит? — спросил Кевин, поднеся к уху ладонь.
— Спрашивает, не оставлял ли Эмин Бирн чего здесь? — прокричал Малахи.
— Откуда она может знать? — спросил Кевин. Братья повернулись ко мне.
— Бирн загадал всем, кто что-либо получил по его завещанию, ну, почти всем, загадку. Алекс один из тех, кто ее разгадывает, и когда мы увидели указатель на «Буруны», подумали, что, может быть, это ключ к разгадке.
Хоть эта история и могла показаться неправдоподобной, я решила, что честность — лучшая политика.
— Что она говорит? — снова спросил Кевин.
— Что Алекс один из тех, кто ищет указания Эмина Бирна, — ответил Малахи.
— Хорошо, — сказал Кевин. — Она мне нравится больше, чем большинство остальных. Только она должна сказать волшебные слова, так ведь? Знает она эти волшебные слова?
Братья снова повернулись ко мне.
— Яростная волна, — ответила я.
— Знает! — воскликнул Малахи. — Кевин, давай указание. Оно принадлежит ей.
— Куда мы его задевали? — спросил Кевин с недоуменным видом. У меня упало сердце. Несколько минут братья шаркали по комнате, открывали выдвижные ящики, заглядывали под подушки. Я была в отчаянии.
— Нашел! — воскликнул наконец Малахи, достал из книги тонкий белый конверт и протянул мне. Я с трудом удержалась от искушения вскрыть его тут же.
Тут собачка снова затявкала снаружи, мы услышали приближающиеся к двери шаги, потом громкий стук в дверь.
— Господи, — произнес Малахи. — Три года не было гостей, а тут один за другим.
Он неторопливо открыл дверь, потом попытался ее закрыть. Сделать это помешала просунутая нога.
— Есть у тебя что-нибудь от Эмина Бирна? — грубо спросил Конал О'Коннор.
— Нет, — ответил Малахи, я подумала, что правдиво. Конверт был у меня, не у него. Но, должно быть, он выглядел подозрительно, потому что Конал грубо распахнул дверь и схватил Малахи за шиворот. Старик пошатнулся и чуть не упал, но О'Коннор удержал его. Кевин схватил сковородку. Я чайник.
— Послушайте, — сказал Алекс, шагнув вперед, кулаки его были сжаты, руки подняты в своего рода боксерской стойке. — Вы не имеете права так обращаться с людьми!
— Пошел вон, поганец, — сказал О'Коннор, выпустив Малахи, и угрожающе направился к Алексу. Я занесла чайник и двинулась к нему.
