Я боялась, что указание для нас утеряно, но Роб, сам того не подозревая, спас положение. Войдя в вестибюль гостиницы, он остановился полюбоваться вазой с розами, сказав при этом: «Самые красивые из цветов, так ведь?» — и я через несколько минут поехала в Коттедж Розы. Дала небольшой крюк, потому что не хотела ехать по земле Бирнов, и свернула к коттеджу с шоссе. Царапины от диких кустов и камней того стоили, i быстро нашла указание, засунутое за дверной косяк.
Следующее указание увело нас дальше, и найти его оказалось немного труднее. Дингл — полуостров длиной всего около тридцати миль, его часто называют выдающимся в море пальцем, крайней западной точкой Ирландии. Для меня это не торчащий палец руки, а первобытное существо; горы — это его хребет, волнистый торс, который уходит в море, так что виден только самый верх — острова Бласкет, а голова погружена в глубину. В действительности здесь четыре горных района: Слиаб Мис, в том месте, где палец соединяется с рукой, горы Страдбалли, гора Брендон на северной стороне и гора Игл на юго-западе. Между ними находятся поразительно красивые, но разрозненные долины, скалистые ущелья и захватывающие дух виды. Дороги через горные перевалы поднимаются по крутым склонам, потом стремительно уходят к морю, где расположены десятки городков и сотни древних исторических мест. То есть поле для поисков было обширное.
Тем не менее, мы делали успехи. Не скажу, что прочесывали местность с военной тщательностью, но пока Роб помогал ирландским полицейским в рае-следовании убийства — по крайней мере, он именовал это так, — мы с текстом стихотворения Авархина, который Алекс отыскал в местной библиотеке, и Малахи с Кевином, превосходно знающими этот район, отправились искать остальные указания.
Кевин, оказавшийся мастером в этом деле, разобрался с соколом над утесом.
— Должно быть, это гора Игл,
[19]
— сказал он. — Сокол, хищная птица — орел. Утес — гора. Не точно, но где еще это может быть?
* * *
Гора Игл оказалась довольно большой, спускающейся к краю моря возле Сли Хед. Кевин возглавил нашу разношерстную компанию в занимательных поисках по холмам. Мы перелезали через каменные ограды, обходили овец, тащились по грязи, останавливаясь всякий раз, когда обнаруживали остатки какого-нибудь древнего сооружения. Местность была усеяна руинами крохотных, похожих на ульи хижин, где много веков назад люди не столько жили, сколько укрывались, Малахи называл их клоханами. Многие представляли собой лишь груды камней, но некоторые все еще стояли маленькими шедеврами строительства: старательно уложенные без раствора камни прилегали друг к другу и образовывали домики, выдержавшие столетия ненастий и вторжений.
— Эмин Бирн любил древние места, — сказал Кевин, оглядывая нас, — поэтому, думаю, нужно их осмотреть.
Мы осматривали все, что могли, влезали в низкие дверные проемы и искали на стенах какие-нибудь признаки указания. Не находили ничего, но Малахи не сдавался. В конце концов мы наткнулись на остатки древнего каменного форта прямо посреди поля. Там обнаружили между камнями завернутый в пластик маленький бумажный свиток. Малахи и Кевин пришли в восторг.
Дженнифер тоже была хорошей помощницей. Она сразу же поняла, что огамическое письмо читается справа налево и снизу вверх, тем самым сберегла нам много времени. Кто бы мог подумать, что уроки творческого мышления и раздражающее старание произносить слова задом наперед найдут такое практическое применение?
Одно из указаний Дженнифер нашла сама. Во время уроков хождения под парусами за пределами бухты она увидела магазин компакт-дисков, называвшийся «Музыка моря». И как только оказалась на суше, поднялась по пожарной лестнице к вывеске и обнаружила указание, приклеенное изнутри скотчем.
Найденное в «Кабаньей голове» указание вызывало у меня легкое беспокойство. Указания получили семь человек: Алекс, Майкл, Маргарет, Этне, Фионуала; Брета и Падриг Гилхули. Данное указание представляло собой восьмую строку стихотворения. То ли это означало, что не каждая строка ведет к указанию, — и поскольку мы располагали не всеми, то не знали этого, — то ли что нам нужно искать их в каждой строке.
Еще до находки указания в «Кабаньей голове» у нас не хватало тех, которые связаны с оленем в бою с семерыми и солнечным лучом. Трудно было понять, продолжать ли поиски или предположить, что кто-то нашел их раньше нас. Помимо беспорядка в сарае с инструментами и нашей небольшой ссоры с Коналом О'Коннором ничто не говорило, что указания ищет кто-то еще. Может, Маргарет Бирн была искренней, говоря, что члены семьи не станут принимать участия в поисках, и Конал был единственным отступником. Однако я почему-то сомневалась в этом. Они показали себя совершенно беспощадными в том, что касалось наследования Алексом Коттеджа Розы, чем мне еще предстояло заняться.
* * *
Нужно продолжать поиски, подумала я, оглядывая бар. Взгляд мой остановился на картине над камином, там была изображена сцена, которую я нашла отвратительной, несмотря на мастерство художника. Оленя с утыканной стрелами мордой атаковала свора гончих. Олень в бою с семерыми, прошептала я, считая собак. Разумеется, их было семь. Прямо у меня под носом.
Взяв свой стакан, я неспешно подошла к камину небрежной, как надеялась, походкой, и несколько минут постояла со стаканом в руке спиной к огню, в самой ирландской позе. Поскольку Идан развлекал людей у стойки своими рассказами, и все глаза были, как будто, устремлены на него, я приподняла нижний угол картины и бросила быстрый взгляд на ее оборотную сторону. Указание было там, во всяком случае, до того, как я туда заглянула. Оставался лишь уголок листка, все еще приклеенный скотчем. Я быстро его вытащила. Потом сопоставлю его со списком уже найденных указаний, но сомнений в том, что кто-то еще ищет сокровище, несмотря на заверения в обратном, почти не осталось. Вопрос заключался в том, кто и насколько опасны он или они.
Я подошла к стойке, чтобы достать из сейфа так называемый сводный список, внесла в него указание из «Кабаньей головы», потом какое-то время перечитывала его. Взяла новый лист бумаги, провела посередине вертикальную черту, пометила одну сторону — «Песнь Авархина», другую — «Огамические указания» и посмотрела на то, чем мы располагали.
Все это сильно озадачивало. Огамические указания как будто не имели ничего общего со строками стихотворения, кроме того, что строки вели к их находке. Могла тут быть какая-то прямая связь? Я не знала. Казалось возможным, что первое указание ведет к определенному месту. А остальные? Белое Алму к красному Медб представлялось мне похожим на настольную игру, Белая королева или еще что-то к чему-то красному. Я полагала, что Медб не гарда Медб Миног, тем более что не было никаких оснований считать так. Медб, я знала, была древней кельтской королевой.
Три огамических указания были построены по образцу «что-то-к-чему-то» — может быть, тоже обозначали направления, — только я не знала, что это за вещи и где они. Камни были большими, ничего не скажешь. Эти указания раздражали меня: либо это были недоступные места, либо их придумал человек, считавший, что знает гораздо больше, чем мы. Мне казалось, что покойник дурачит меня. Однако я нехотя признавала, что обстоятельства были бы иными, если бы мы и семья Бирнов действовали вместе, тогда задача могла бы оказаться легкой. Но кто был виноват, что они отказывались?
