— Интересно, что с ним стало, — сказала я. Казалось немного странным, что я совершенно потеряла его из виду. Он был первой настоящей любовью в моей жизни, изумительный танцор, красивый, обходительный и очаровательный, когда этого сам хотел. Точно как Клайв, раз уж на то пошло. Возможно, у меня была слабость к учтивым и красивым, но поверхностным мужчинам. Не считая Роба, конечно. Возможно, в этом и была проблема. Роба я бы даже приблизительно не назвала поверхностным. Эта мысль угнетала.
— Ты действительно не знаешь, где он сейчас? — удивилась Грэйс.
— Нет, — ответила я. Похоже, я многое пропустила и в то время и в последующие года.
— Я бы сказала, что ты будешь немного удивлена, — лукаво сказала Сибилла. — Правда, девочки?
— Да, точно! — согласилась Моргана. — Кстати о птичках, он будет на открытии галереи. — Остальные захихикали. — Очевидно, что Ларе придется пойти. Думаю, нам всем следует пойти. Теперь было бы ужасно жаль, если бы кто-то из нас это пропустил.
— Что ты имеешь в виду под «очевидно, что Ларе придется пойти» и что тут такого смешного? — возмутилась я. — С радостью отдала бы свое приглашение кому-нибудь другому.
— Нет уж, Моргана права. Тебе придется пойти, — настояла Грэйс. — Но нам не хватает одного приглашения. Думаешь, они будут очень строго за этим следить?
— Я не одета для подобного случая, — сказала Сибилла. — Я всегда одеваюсь не так, как надо. Анна, ты иди.
— Не думаю, что смогу выдержать, если увижу… — запротестовала та.
— У меня тоже есть приглашение, — сказала Диана. — Я работаю там неполный рабочий день. Мы все пойдем.
— Мне показалось, ты сказала, что это «эксклюзивное» мероприятие, — засмеялась Сибилла.
— Официант, счет, пожалуйста! — с ноткой решительности сказала Моргана, разглаживая юбку, расправляя жакет и накидывая ручки своей сумочки на плечо. — Я угощаю, девочки. Вечер, возможно, будет сносным, если вы все пойдете.
— У тебя вид, будто ты готовишься к войне, Моргана, — заметила Сибилла.
Моргана на мгновение посмотрела на нее, прежде чем ответить.
— Возможно, так и есть, — сказала она.
Глава вторая
5 сентября
Судя по тому, как должен был закончиться вечер, удивительно, насколько логичным оказалось кое-что из происшедшего. Я вспоминаю этот вечер не как цепь событий, вытекающих одно из другого, а больше как серию отдельных сцен. Каждая похожа на застывший снимок, который я могу снова и снова рассматривать и изучать. Чем я и занималась, чувствуя, что если буду смотреть на них достаточно долго и внимательно, то увижу то, что пропустила; смогу понять, что же должно было произойти.
Но, возможно, фотография — не совсем подходящая аналогия. Пьеса, думаю, больше подойдет для сравнения. Пока поднимается занавес, актеры застывают на мгновение, перед тем как начать выступление. А я — и актер и зритель одновременно. Акт первый, сцена первая, затем место действия перемещается в стены музея Коттингем. Построенный на участке настоящего поместья, на углу перекрестка с оживленным движением он больше всего напоминает огромную птицу. Совершенно ясно, что и музей, и здание, в котором тот расположен, — памятник чьим-то капризам.
Это здание — продукт международного дизайнерского конкурса, выигранного одним из тех архитекторов, которые обожают делать громкие заявления, но не любят хорошо работать — несмотря на небольшие размеры, всего четыре этажа, и на то, что построено оно на сравнительно небольшом участке земли, стало доминирующим строением из всех расположенных на углу. Покрытый гофрированными листами металла с различными выступами, напоминающими клювы и крылья, Коттингем сильно выделяется на фоне соседних грациозных зданий эпохи короля Эдуарда VII.
Но не здание важно в этой сцене, а фигура на переднем плане: Вудвард Уотсон, нетерпеливо посматривающий на свои часы. Ветер ерошит его красивые, подернутые сединой волосы, цепляется за его кашемировый костюм и белый шелковый шарф, небрежно, но конечно же элегантно, обмотанный вокруг шеи.
— Здравствуй, дорогой! — произносит Моргана, беря его под руку. — Извини, я немного опоздала. Надо было тебе заходить без меня. Я тут встретила нескольких школьных подруг. Сегодня вечером я должна буду что-то сделать для тебя? Может, ты хотел меня с кем-то познакомить?
Вудвард ненадолго отводит ее в сторону, оставив нас стоять, неловко оглядываясь по сторонам и теряясь в догадках, стоит ли нам подождать или идти дальше.
— Конечно, дорогой, — говорит она, и мы все входим в музей. Теперь ясно, что нас не будут представлять.
* * *
Акт первый, сцена вторая: внутренний дворик музея, весь из стекла и мрамора, заполнен людьми. Каждый входящий тут же избавлялся от пиджака, а затем в его руке появлялся бокал шампанского.
Принимающая сторона выстроилась в линию. Среди официальных лиц, встречающих гостей, Майор Коттингем собственной персоной. Он постарел. Здесь же и его жена, с которой он уже пять лет как вместе, эффектная Кортни, в прошлом актриса и любительница вечеринок, а теперь супруга очень богатого и преуспевающего человека, который на тридцать пять лет ее старше. Часто о Кортни недобро отзываются, цитируя Дороти Паркер, «можно познакомить шлюху с культурой, но нельзя заставить ее думать».
[3]
Как только она открывает рот, становится ясно, что она оставила школу намного раньше, чем ей следовало бы, и что она совершенно не разбирается в искусстве, являющимся важной частью жизни ее мужа. Несмотря на все деньги, что принес ей брак с Майором, она по-прежнему одевается в короткие юбки, сапоги и топики обычно пушистые или с металлическим отливом. Сегодня же она облачилась в искрящийся золотистый костюм и явно перебрала с ювелирными изделиями. И все же она — весьма привлекательная женщина, прекрасно понимающая, какую власть имеет над мужчинами.
Коттингемы — потомственные богачи. Майор Коттингем — долгое время я считала, что это его звание, хотя на самом деле имя — в течение многих лет собирал предметы искусства, как ранее и его отец. Когда, по какой-то причине ему понадобилась важная квитанция о налоге, и Майор не смог договориться о достаточно большой сумме ни с одним из существующих в стране музеев искусств, которым он пытался передать свою коллекцию, Коттингем сначала построил, а потом открыл свой собственный музей.
Хотя многие критикуют архитектуру музея, мало кто осмелится проявить неуважение к коллекции. У Коттингема есть страсть к искусству и необходимые средства для ее поддержания. У него есть и определенный взгляд на искусство; целая череда кураторов сменилась в музее за первые несколько лет, большинство из которых задерживались ровно на столько, сколько они могли выдержать угрозы Коттингема. Музей был учрежден как некоммерческое акционерное общество во главе с советом директоров, как того требовал закон. Действительно, Вудвард Уотсон, неверный муженек Морганы, является членом совета, но ни у кого не возникает вопроса о том, кто правит бал. Это был бесполезный, бесплодный проект, правда, довольно интересный. Коттингем относится к коллекции так, будто она все еще принадлежит ему, получает льготы при налогообложении, исчисляемые многими миллионами. А теперь у него есть еще и команда лакеев, выполняющих его приказы. Согласно слухам, в круг обязанностей куратора входит забота о химчистке вещей Майора, предоставление нескольких парковочных мест и днем и ночью, а также покрытие большинства его расходов на развлечения. В течение тех лет, что они живут вместе, и до недавнего времени Майор и Кортни устроили в музее множество роскошных приемов, которые обслуживали несколько самых лучших фирм, специализирующихся на подобных мероприятиях. В последнее время о Коттингемах мало упоминалось на страницах светской хроники.
