Но и у роз есть шипы. Стоимость содержания музея очень велика; и без регулярных денежных вливаний из кармана Коттингема музей, вероятнее всего, закрылся бы. Хотя коллекция и первоклассная, но она не слишком поразила воображение публики. Возможно, коллекция не на столько велика, чтобы превратиться в туристический объект, и не обладает ярко выраженной направленностью. В ней присутствуют предметы самых разнообразных видов искусств всех эпох, но она может тронуть только очень увлеченного студента. За год до времени начала событий этой сцены, пытаясь расширить коллекцию для привлечения больше посетителей, Коттингем нанял, так сказать, последнего из кураторов, которого ему едва ли удалось бы вывести из себя — с этим человеком мне еще предстояло познакомиться, но я о нем уже была наслышана — Кароля Молнара.
Урожденный венгр, Молнар какое-то время работал в Англии в небольшом престижном музее Брэмли. Очевидно, что заполучить его для Коттингема стало огромной удачей. Молнар был известен своим новаторским дизайном выставок, а также тем, что у него есть настоящий нюх на то, что публика действительно хочет видеть. Было много обсуждений того, как долго продержится этот куратор, но через несколько месяцев после появления Молнара Коттингем всех удивил. Он объявил, что уходит, а Молнар, соответственно, получает пост исполнительного директора помимо поста куратора. И сегодня вечером, как нам было сказано, Молнар торжественно представит исключительную находку, артефакт, который внесет музей Коттингем в список культурных достопримечательностей, привлекающих людей во всем мире. Он называется Мадьярская венера. И вот, затаив дыхание в предвкушении, мы все собрались здесь, чтобы увидеть ее собственными глазами.
Моргана и Кортни посылают друг другу воздушный поцелуй, а затем Моргана отходит в сторону поболтать с кем-то от имени своего мужа. По виду это президент какого-то банка. Кортни с энтузиазмом улыбается всем, кто с ней заговаривает, но Майор странно спокоен. При ближайшем рассмотрении он оказался еще худее, чем раньше, и очень бледным. Я вижу несколько своих знакомых, включая Клайва и Мойру, которые машут мне. Судя по их улыбкам, я понимаю, что они рады, что их нелюдимая подруга Лара сделала попытку выйти в свет.
Я поворачиваюсь на звук голоса позади меня.
— Фрэнк! — восклицаю я, глядя на высокого красивого мужчину, что похлопал меня по плечу. — Сколько лет сколько зим! Ты выглядишь потрясающе!
— Здравствуй, Лара, — отвечает он. — Ты тоже замечательно выглядишь. Кстати, теперь можешь называть меня Ференц. Маленькая вступительная шутка, — добавляет он.
Я в недоумении.
— Она пока не в курсе, — говорит Сибилла.
— Насчет чего? — спрашиваю я, но остальные только смеются.
— Полагаю, тебе придется немного подождать, чтобы понять эту шутку, — улыбается Фрэнк. — Но не волнуйся, скоро все прояснится.
— Анна! — восклицает Фрэнк. — Боже мой! Ты здесь!
— Здравствуй, Фрэнки, — кивает она. — Да, я здесь.
— Ну, это… это замечательно! — говорит Фрэнк. — И так неожиданно.
Интересно, что бы это значило.
В этот самый момент Кортни подходит к микрофону у эскалатора, ведущего на третий этаж.
— Леди и джентльмены! — начинает она. — Официальная часть этой встречи — торжественное открытие — вот-вот начнется. Попрошу вас оставить свои бокалы здесь — обещаю, что позже будут еще — поскольку в галерею запрещено входить с едой и напитками.
— Эта таинственность — уже перебор, — ворчит Диана, пока мы с неохотой ставим бокалы с шампанским. И занавес падает на актеров, поднимающихся на третий этаж.
* * *
Акт второй, сцена первая, место действия — галерея доисторического искусства. В одном из концов галереи установлена небольшая платформа с тремя стульями и подиум. Яркий луч света падает на застекленный стенд, который, пока открывается сцена, укрыт темно-синим шелком. Коттингемы занимают свои места на платформе рядом с женщиной в унылого вида платье и с чересчур завитыми волосами. Действие начинается, как только Вудвард Уотсон выходит на сцену.
— Меня зовут Вудвард Уотсон, — начинает он. — Я председатель совета директоров этого музея. С удовольствием приветствую вас от имени Майора и Кортни Коттингем. Это поистине историческое событие, — говорит он. — Или, возможно, следует сказать, поистине доисторическое событие.
Со стороны публики слышны смех и гул.
— Это будет долгий вечер, — шепчет Фрэнк позади меня.
— Дурацкая фраза. Но я просто не смог удержаться, — говорит Вудвард с извиняющейся улыбкой, и публика смеется вместе с ним. Моргана посылает ему воздушный поцелуй. — Сегодня здесь собрались выдающиеся люди, — продолжает он. — Семью Коттингем вы, конечно, знаете. Поаплодируйте Майору и Кортни.
Они встали и поклонились под вежливые аплодисменты.
— Семья Коттингем сильно повлияла на культурную жизнь этого города, великодушно даровав свою коллекцию и построив этот замечательный музей, за что мы все им очень благодарны.
Снова редкие аплодисменты.
— Еще один человек, немало сделавший для культуры, — наш следующий спикер, — произносит Вудвард, представляя даму с ужасной прической — министра по музеям или что-то в этом роде. И вот она у микрофона, поздравляет себя саму с тем, что обещает дать музею ссуду для международной рекламы Мадьярской венеры. У нее неприятный голос, того типа, что становится тем резче и неприятнее, чем более взволнованной становится его обладательница, а сейчас она явно очень взволнованна.
— Если бы мне пришлось просыпаться под такой голос каждое утро, — снова шепчет Фрэнк, — я б застрелился.
— Благодарю вас, министр! — произносит Вудвард.
Министр улыбается и машет.
— Министр — только одна из всех тех выдающихся леди, с которыми вы познакомитесь сегодня. Есть еще одна особенная гостья, с которой вам всем не терпится познакомиться, — продолжает он, указывая на выставочный стенд. — А пока без дальнейшей суеты и шума…
Позади меня Фрэнк вставляет:
— Как грустно. А я-то рассчитывал, что шума будет больше.
— Без дальнейшей суеты и шума, — повторяет Вудвард, — с удовольствием представляю вам нашего нового замечательного исполнительного директора, человека, которого нам удалось переманить из музея Брэмли в Лондоне, из Англии, ни больше ни меньше, леди и джентльмены, доктора Кароля Молнара!
Красивый мужчина в темном костюме, белой рубашке и красном галстуке в припрыжку поднимается на сцену под шумные аплодисменты.
— Что?! — восклицаю я, остальные прикрывают ладонями рты, чтобы заглушить свое хихиканье. — А он что тут делает?!
— Сюрприз! — подмигивает Фрэнк.
— Спасибо, Вудвард, — сказал мужчина. Остальные к этому моменту чуть ли пополам не сложились от смеха.
Кароль Молнар. Чарльз Миллер. Полагаю, Кароль — это «Чарльз» по-венгерски, а Миллер — Молнар. Звучит похоже. Вот что Фрэнк имел в виду, когда назвал себя венгерским именем. Я удивленно подняла брови.
