— Как скажете, мой друг, — произнес Донован как-то уж слишком гладко.
Но, нет, попытался сэр Ральф подавить в себе внезапно возникшее смутное чувство тревоги. Он просто волнуется сейчас, когда цель так близка, и ему везде мерещатся измены. Это смешно. И Донован называл его «мой друг». Мой друг.
— Пэдди, несомненно, расстроится, — продолжал тем временем американец, — поскольку ему придется пропустить мессу. Но когда тебя зовет долг… А теперь я должен вас покинуть, так как принял приглашение мисс Бальфур встретиться с ней, когда все станут снимать маски, а время уже близится к полуночи. Вы не хотите присоединиться?
— Я предпочитаю удалиться до этого, — ответил сэр Ральф и направился к выходу. Он уже заметил среди гуляющих Вильяма и спешил уйти, пока тот его не увидел. — Итак, до утра в воскресенье.
— Да, как договорились, — произнес с легким поклоном американец, и его уверенные манеры на мгновение вновь пробудили в душе сэра Ральфа смутное беспокойство, но он опять не прислушался к этому сигналу опасности. — До утра в воскресенье. Этот день явно обещает быть весьма интересным. И да, Хервуд, — закончил он улыбаясь. — до свидания.
По мере того как близилась полночь, все больше парочек появлялось на аллеях, устремляясь к центру парка. Девицы в роскошных, хотя и несколько помятых нарядах хихикали, а на губах выступавших подле них, как павлины, джентльменов бродила довольная улыбка.
Маргарита в ожидании того момента, когда все начнут снимать маски, прямо-таки сгорала от нетерпения. Все шло по плану. Один за другим ее враги падали, как и было задумано, и теперь ей не терпелось увидеть, как падет сокрушенный ее рукой Мэпплтон.
Оглядевшись по сторонам, она на мгновение нахмурилась, гадая, не забыл ли Донован о назначенной ей встрече, но тут же улыбнулась, увидев появившуюся в этот момент на аллее его высокую фигуру. Он был один, так что сэр Ральф, должно быть, уже ушел. Жаль, что ей не удастся увидеть лица Хервуда, когда Мэпплтон будет унижен на глазах у всех. Это зрелище, возможно, заставило бы сэра Ральфа наконец-то понять, что и его ждет вскоре подобная участь. Ему было бы полезно поволноваться. Все равно он ничего не сможет изменить. Жребий был брошен.
— А вот и вы, мисс Бальфур, — произнес подходя Томас вместо приветствия, прежде чем поклониться миссис Биллингз, которая явно чувствовала себя весьма неловко в наряде фрейлины королевы. — Благодарю вас за совет. Не знаю, почему, но сэр Ральф был со мной сегодня необычайно любезен. Но теперь… я появился, как и было приказано. Где же его светлость?
— Тихо, — прошипела Маргарита. Не хватало только, чтобы слова Донована привлекли к ней чье-либо внимание. — Вон он, в костюме короля Генриха Восьмого. А мисс Роллингз изображает из себя Анну Болейн. На ней даже ожерелье с серебряной подвеской в форме буквы «Б», которое та всегда носила. Вы, вероятно, слышали про эту королеву. Она лишилась головы. Разумеется, мисс Роллингз не может этого изобразить, но было бы весьма интересно посмотреть на подобную попытку с ее стороны, вы не находите?
Бросив взгляд на парочку, Томас с улыбкой повернулся к Маргарите.
— Его светлости, по крайней мере, не нужно привязывать к животу подушку для его роли.
Миссис Биллингз хихикнула, прикрывшись рукой, и Маргарита улыбнулась, подумав с некоторым удивлением, что ее компаньонке, оказывается, присуще в какой-то степени чувство юмора.
— Как вы находите костюм мисс Роллингз, мистер Донован? — спросила Маргарита. Ей не терпелось услышать его мнение. Она выбрала это платье сама, и оно мало чем отличалось от остальных нарядов Джоржианы — с таким же высоким воротничком и длинными рукавами, хотя белый цвет и придавал ему некоторую драматичность. Белокурые волосы Джорджианы были скреплены высоко на макушке и ниспадали кольцами на кружеве воротничка, почти касаясь короткого, но броского ожерелья.
— Хотя я и не могу заглянуть ей под маску, я прекрасно помню черты лица прекрасной Джорджианы, — произнес Томас, не ответив на ее вопрос. — Скажите мне, мисс Бальфур, она случайно не приходится сестрой этому вашему знакомому садовнику в Тауэре? Я, как вы понимаете, имею в виду ее брови, так что не думайте, будто я лишь гадаю насчет ее личности. Так в этом и состоит ваша шутка? Она собирается в полночь сбросить маску и заговорить как торговка из Ист-Энда? Это прекрасно, и несомненно смутит лорда Мэпплтона, но, боюсь, подобная сцена будет явно недостойна вашего гения.
— О чем говорит мистер Донован, Маргарита? — спросила миссис Биллингз, лихорадочно роясь в своем ридикюле в поисках нюхательных солей. — Думаю, все это мне не понравится. Я просто знаю, что все это мне не понравится.
Маргарита не обратила никакого внимания на ее причитания.
— Не выносите мне приговор раньше времени, мистер Донован, — проговорила она, с ухмылкой глядя на Томаса. — Я, конечно, не несу никакой ответственности за решение Артура разослать во все газеты объявление о своем предстоящем бракосочетании — к слову, оно появится в утренних выпусках, но мне, признаю, хотелось бы услышать ваши поздравления по поводу всего остального. Эта столь богатая и жаждущая выйти замуж Джорджиана — не сестра Максвелла. Но вы весьма, буду в этом с вами совершенно откровенна, мистер Донован, близки к разгадке.
Томас не успел ответить, так как в этот момент зазвучали фанфары, и леди и джентльмены со смехом и шутками начали снимать маски.
Маргарита тоже сняла маску, за ней Томас, и они оба подались вперед, глядя, не отрываясь, на лорда Мэпплтона, который уже снял маску и теперь побуждал мисс Роллингз сделать то же самое.
Мисс Роллингз исполнила его желание и сняла с лица свою украшенную тремя длинными перьями розовато-зеленую маску.
Но она не остановилась на этом и сняла также с головы и парик, обнажив коротко остриженные темно-каштановые волосы.
Затем, не обращая внимания на лорда Мэпплтона, который смотрел на нее, выпучив глаза, мисс Джорджиана сняла с рук перчатки — без них она никогда не появлялась на людях — и бросила их, одну за другой, в лицо его светлости.
Все больше и больше голов поворачивалось в их сторону, а одна чрезвычайно нервная особа даже упала в обморок, увидев, как вслед за перчатками и париком мисс Роллинз освободилась от ожерелья и кружевных рюшей и в открытом вырезе платья показалась покрытая темной растительностью кожа.
В следующий момент мисс Джорджиана разорвала лиф платья до пояса, обнажив не слишком широкую, но мускулистую грудь, вид которой не оставлял никаких сомнений в том, что она была такой же женщиной, как лорд Мэпплтон королем.
— Джорджиана! — воскликнул лорд Мэпплтон, заглушив на мгновение смех и улюлюканье толпы.
— Не Джорджиана, ты, недоумок, — заговорила неожиданно баритоном «мисс Роллингз». — Джордж!
Маргарита шепнула Томасу, который подхватил в этот момент едва не рухнувшую наземь мисс Биллингз:
— Не сестра Максвелла, Донован. Его брат. Для юноши, которому только что исполнилось пятнадцать, Джордж блестяще справился со своей ролью, ты не находишь? — Она широко улыбнулась. — Поначалу все будут смеяться, но потом, поняв, что в какой-то степени их одурачили так же, как и бедного Артура, ополчатся на него, охваченные гневом. Понадобятся годы, чтобы они его простили. Так что, — промурлыкала она, подняв палец, — покончено уже с тремя. А ты еще сомневался во мне. Стыдись, Донован. И что ты теперь скажешь?
