Примадонна поглядела на девушку с подозрением:
— А где вы эту девицу откопали?
— Да так… Она просто шла по дороге. Это ж надо догадаться — пытаться отрезать мулу голову мачете.
— Да уж. Только пьяный идиот может такое отчебучить. Сперва рубил, а когда увидел, что не выходит, начал пилить. Когда Рохельо стал его оттаскивать, он чуть не зарубил Рохельо. Рохельо был в ужасе. Отвратительно. Они оба упали на дорогу. Возились в крови и в грязи. Катались под ногами у животных. Чуть было не перевернули фургон и всех с ним вместе. Кошмар. Что, если бы по дороге кто-то шел? Что, если бы на дороге появились люди и увидели бы этакий спектакль?
— А что в результате с мулом?
— С мулом? Мул умер. Естественно.
— И что, не нашлось никого, кто хотя бы пристрелил его или еще как?
— Да. Тут целая история. Нашлась как раз я сама. Вышла вперед, чтобы пристрелить мула, а вы как думали? Но Рохельо запретил это. Потому что это напугает остальных мулов — так он мне сказал. Вы можете такое себе представить? И это в наше время! Потом он сказал, что уволит Гаспарито. Сказал, что Гаспарито безумец, но какой он безумец, просто borrachon.
[328]
Из Веракруса, конечно же.
{63}
К тому же цыган. Нет, вы видали, а?
— А я думал, вы тут все цыгане.
Она села в гамаке очень прямо.
— ¿Cómo? — сказала она. — ¿Cómo? ¿Quién lo dice?
[329]
— Todo el mundo.
[330]
— Es mentira. Mentira. Me entiendes?
[331]
— Она возмущенно перегнулась с гамака и плюнула на землю.
В этот момент дверь кибитки отворилась, и из темноты вышел маленький смуглый мужчина в рубашке и без пиджака. Сощурился. Примадонна в гамаке повернулась, воззрилась на него. Как будто своим появлением в двери он отбросил тень, которую она заметила. Он оглядел гостей и их коней, вынул из кармана рубашки пачку сигарет «Эль-Торо», сунул сигарету в рот и начал рыться по карманам в поисках спичек.
— Buenas tardes,
[332]
— сказал Билли.
Мужчина кивнул.
— Вы что думали, цыганка споет вам оперу? — сказала женщина. — Цыганка! Ну конечно. Цыгане только и могут, что играть на гитарах и марафетить лошадей. Да еще плясать свои примитивные пляски.
Сидя в гамаке прямо, она подняла плечи и развела перед собой руками. После чего издала долгий пронзительный звук — не то чтобы крик боли, но что-то в этом роде. Кони шарахнулись и стали выгибать шеи, так что всадникам пришлось их развернуть, но и после этого они продолжали ежиться, переступать копытами и вращать глазами. На всех ближних полях крестьяне опять прекратили свою возню в бороздах.
— Вы поняли, что это было? — сказала она.
— Нет, мэм. Но это было здорово громко.
— Это был do agudo.
[333]
Вы думаете, какая-нибудь цыганка может взять такую ноту? Ага, хрипатая какая-нибудь цыганка!
— Н-ну, я не очень-то над этим задумывался.
— Покажите мне такую цыганку! — разошлась примадонна. — Хотела бы я взглянуть на такую цыганку.
— А кто марафетит лошадей?
— Цыгане, разумеется. Кто же еще-то? Марафетчики. Коновалы. Дантисты лошадиные.
Сняв шляпу, Билли вытер лоб рукавом; снова надел шляпу. Мужчина из кибитки уже спустился по крашеным деревянным ступенькам и сел на нижнюю, продолжая курить. Наклонился, щелкнул пальцами у морды пса. Пес попятился.
— А где все это произошло? Ну, в смысле, с мулом-то, — сказал Билли.
Она приподнялась и указала сложенным веером.
— На дороге, — сказала она. — Отсюда максимум метров сто. И как теперь двигаться дальше? Такой был мул! Обученный. С театральным опытом. Убит прямо в постромках пьяным идиотом.
Мужчина на ступеньках сделал последнюю глубокую затяжку и щелчком пустил окурком в пса.
— Передать им что-нибудь от вас, если мы их встретим? — спросил Билли.
— Скажите Хайме, что у нас все в порядке и чтобы он не торопился.
— А кто такой Хайме?
— Пунчинельо. Он у нас Пунчинельо.
{64}
— Кто-кто, мэм?
— Payaso. Как это? Паяццо. Шут.
— А, клоун.
— Да, да, клоун.
— В вашей постановке.
— Разумеется.
— Но я же его не узнаю без боевой раскраски.
— ¿Mánde?
[334]
— Как мне узнать его?
— Узнаете.
— Он что — всегда людей смешит?
— Он всегда заставляет людей делать то, что ему нужно. Иногда заставляет молоденьких девушек плакать, но это уже другая история.
— А почему он вас убивает?
Примадонна, расслабившись, прилегла. Но продолжала изучающе смотреть на него. Потом перевела взгляд на работающих в поле крестьян. Помедлив, обратилась к мужчине на ступеньках:
— ¿Díganos, Gaspar. Por qué me mata el Punchinello?
[335]
Он посмотрел на нее снизу вверх. Окинул взглядом всадников.
— Te mata, — сказал он, — porque él sabe su secreto.
[336]
— Paff, — сказала примадонна. — ¿No es porque le sé el suyo?
[337]
— No.
— ¿A pesar de lo que piensa la gente?
[338]
— A pesar de cualquier.
[339]
