Еще одна вещь и я заткнусь. Я бы промолчал но в газетах напечатали. Я ездил в Озону разговаривал с прокурором округа и мне сказали что я могу переговорить с адвокатом того мексиканца если хочу и возможно дать показания на суде но это все что они могут сделать. То есть не сделать ничего. Ну вот я пытался и конечно это ничего не дало и человек получил смертный приговор. Тогда я поехал в Хантсвилл к нему и вот что из этого получилось. Я вошел в камеру сел и он разумеется знал кто я такой потому что видел меня на суде и вот он говорит: Что ты принес мне? Я отвечаю что ничего ему не принес а он мне мол он думал что я обязательно чего-нибудь принесу. Конфеты там или что-то вроде. Просек мол что я неравнодушен к нему. Я глянул на охранника и охранник отвернулся. Я посмотрел на этого человека. Мексиканец лет тридцати пяти или сорока. Хорошо говорит по-английски. Я сказал что пришел не для того чтобы он меня оскорблял а просто хотел чтобы он знал: я сделал для него все что мог и мне жаль поскольку считаю что он не виновен на что он только задрал голову расхохотался и сказал: Где они только нашли такого как ты? Ты что, только на свет родился? Я влепил тому сукину сыну пулю меж глаз затащил за волосы обратно в его же машину поджег ее и поджарил его.
Да. Эти люди видят тебя насквозь. Если б я дал ему по зубам охранник слова бы не сказал. И он это понимал. Он это понимал.
Я увидел выходившего окружного прокурора с которым был немного знаком и мы остановились перекинуться парой слов. Я не стал говорить что произошло но ему было известно что я пытался помочь тому человеку так что он наверно сам догадался. Не знаю. Он не спросил о нем. Не спросил что я вообще там делаю ни о чем не спросил. Есть два рода людей которые не задают много вопросов. Одни слишком тупые другим же не надо спрашивать чтобы все понять. Оставляю вам догадываться каким он мне показался. Он терпеливо стоял со мной в холле. Словно времени у него было хоть отбавляй. Рассказывал что после окончания юридической школы некоторое время проработал защитником. И это было слишком тяжело. Мол по правде говоря он не хотел чтобы до конца жизни ему ежедневно и беззастенчиво врали. Я заметил на это что один юрист как-то сказал мне мол в юридической школе стараются учить не беспокоиться о справедливости и несправедливости а просто следовать закону но у меня такой подход вызывает сомнение. Он подумал кивнул и сказал что должен согласиться с тем юристом. Что если не следовать закону то подход «справедливо — несправедливо» тебя не спасет. В чем я пожалуй вижу смысл. Но тем не менее остаюсь при своем, противоположном, мнении. Под конец я спросил его знает ли он кто такой был Маммона.
[30]
Маммона?
Да. Маммона.
В смысле Бог и Маммона?
Ну да.
Не могу сказать. Знаю только в Библии что-то такое говорится. Это дьявол?
Не знаю. Собираюсь справиться в Писании. У меня такое чувство что следует понять кто он такой.
Прокурор добродушно улыбнулся и сказал:
Вы так говорите будто он может нагрянуть к вам в гости.
Только этого не хватало, сказал я. Как бы там ни было чувствую что не помешало бы ознакомиться с его привычками.
Он кивнул. Вроде как улыбнулся. Затем спросил:
Тот таинственный человек который как вы считаете убил полицейского и поджег его машину. Что вы знаете о нем?
Ничего. Но хотел бы. Пожалуй да, хотел бы.
Понятно.
Он похож на призрака.
Похож или действительно призрак?
Нет, он существует. Хотелось бы чтобы его не существовало. Но он существует.
Да, кивнул прокурор. Если бы он был призрак вам не нужно было бы тревожиться.
Я согласился с ним но с тех пор думал над этим и наверно ответить на его вопрос следовало бы так: когда сталкиваешься с определенными вещами, со свидетельствами их существования, понимаешь что жизнь свела тебя с чем-то перед чем ты совершенно бессилен а я думаю что это как раз такой случай. Говоря что он существует и не просто в моем воображении я совсем не был уверен о чем говорю.
Лоретта высказалась по этому поводу. В том смысле что моей вины здесь нет а я ответил что есть. Я и об этом тоже думал. И возразил ей что если у тебя во дворе достаточно злая собака люди будут держаться от тебя подальше. А они все равно полезли.
Когда он приехал домой ее нигде не было видно но ее машина стояла во дворе. Он пошел на конюшню и увидел что ее лошади тоже нет. Он пошел было к дому но остановился подумав может с ней что случилось и вернулся в конюшню снял со стены седло свистнул своему коню и увидел как появилась над дверцей денника его голова прядая ушами.
Он выехал со двора одной рукой держа поводья а другой похлопывая коня. Ехал и разговаривал с ним:
Хорошо размяться, правда? Не знаешь куда они отправились? Ничего. Не беспокойся. Мы их найдем.
Сорок минут спустя он увидел ее остановил коня и смотрел как она едет вдоль гребня красного холма скрестив руки на луке седла и глядя на закатное солнце, лошадь медленно шагала по сыпучей земле и за ними в недвижном воздухе тянулось красное облако пыли.
Вон она, сказал он коню, моя любовь. Моя вечная любовь.
Они вместе поехали к Уорнерову колодцу спешились и сели под тополями пустив лошадей пастись. К резервуарам слетались дикие голуби.
Год кончается. Не скоро мы их еще увидим.
Кончается, улыбнувшись сказала она.
Жалеешь?
Что уезжаем отсюда?
Да, что уезжаем?
Ничего, как-нибудь переживу.
Ради меня, да?
Она улыбнулась. Сказала:
Знаешь, в определенном возрасте перемены нелегко даются.
Тогда подозреваю нам придется несладко.
Все будет хорошо. Я постараюсь чтобы у тебя был дом куда б ты мог возвращаться к ужину.
Мне нравится бывать дома в любое время.
Помню когда папа ушел в отставку мама ему заявила: Я сказала что ничего страшного, отставка так отставка, но насчет завтрака мы не уговаривались.
Держу пари, улыбнулся Белл, сейчас она была бы рада накормить его завтраком.
