- Скажите, бога ради, кто мог в вас стрелять?
- Полицейский из Пасадены. Правда, он метил в другого. Я просто подвернулся под руку. Разве отец вам не рассказывал?
- Я не видела отца со вчерашнего дня, - сказала она торжественно, словно важное заявление делала.
- Вы хотите уйти из дому?
- Да. Отец сказал, чтоб я выбирала между ним и Ником.
- Уверен, что вы его не так поняли.
- Нет, именно так.
Она включила зажигание. Мотор взревел. И тут я вспомнил, что забыл вынуть чалмеровские письма из багажника. Я пошел за ними и, пока Бетти выводила машину на автостраду, еще раз просмотрел верхние три.
Начало второго письма привлекло мое внимание:
«Мл. лейтенант Л.Чалмерс с борта „Сорел-бей“, (К.А. 185) 15 марта 1945».
- Кажется, вчера вы говорили о дне рождения Ника. Вы сказали, что он родился в декабре.
- Четырнадцатого декабря, - сказала она.
- Какого года?
- Сорок пятого. В прошлом месяце ему исполнилось двадцать три. А зачем вам это знать?
- Может понадобиться. Скажите, кто вынул из пачки эти три письма, что идут не в хронологическом порядке? Ник?
- Может быть, и он. Мне кажется, он их читал. А что?
- Мистер Чалмерс, находясь на войне, прислал с борта корабля письмо, датированное пятнадцатым марта сорок пятого года.
- Я не сильна в арифметике, особенно за рулем. Но кажется, с пятнадцатого марта по четырнадцатое декабря будет девять месяцев?
- Совершенно точно.
- Правда, странно? Ник всегда подозревал, что его отец… ну, что мистер Чалмерс ему не родной отец. Он считал, что его усыновили.
- Возможно, он прав.
Я переложил три верхних письма в бумажник. Бетти, преодолев скат, въехала на автостраду и яростно погнала машину. Над нами коричневым покрывалом стлался смог.
Глава 32
Южнее по побережью стояла солнечная ветреная погода. С вершины холма, вздымавшегося над Пасифик-Пойнтом, были видны белые гребни волн и редкие парусники, кренившиеся под напором ветра.
Бетти повезла меня прямо в смизерэмовскую клинику. Холеная молодая особа с нелюбезными манерами, восседавшая в приемной, заявила, что доктор Смизерэм занят с пациентом и никак не может нас принять. Весь остальной день он проведет с пациентами и вечер тоже.
- Ну а, скажем, через недельку, со вторника, этак в полночь?
Особа смерила меня укоризненным взглядом.
- А вы не ошиблись? Может, вам все-таки нужно отделение «Скорой помощи» при больнице?
- Не ошибся. Ник Чалмерс находится в вашей клинике?
- На подобные вопросы я не имею права отвечать.
- Могу я повидать миссис Смизерэм?
Особа ответила не сразу; сделала вид, будто разбирает бумаги.
- Сейчас узнаю. Как вы сказали, ваше имя, повторите, - снизошла она наконец.
Я назвал себя. Она открыла дверь, ведущую во внутренние покои, и оттуда донесся такой крик, что у меня волосы стали дыбом. Пронзительный бессловесный вопль, вопль муки и отчаяния.
Мы с Бетти посмотрели друг на друга.
- Это мог быть и Ник, - сказала девушка. - Что они с ним делают?
- Ничего. Здесь не подходящее место для вас.
- А где подходящее?
- Дома, с книжкой.
- Достоевского, что ли? - сказала она резко.
- Можно выбрать что-нибудь повеселее.
- Вроде «Маленьких женщин»
[9]. Боюсь, что вы меня так и не поняли, мистер Арчер. И потом, оставьте этот отеческий тон.
- А как еще с вами разговаривать?
Дверь во внутренние покои распахнулась (на этот раз обошлось без криков), из нее вышли Мойра и регистраторша. На меня Мойра посмотрела удивленно, взгляд же, который она кинула на Бетти, был куда красноречивее. В нем разом отразились и зависть и презрение. Хоть ты и моложе, казалось, говорил этот взгляд, зато я крепче.
- Что тут творится, мистер Арчер? - обратилась она ко мне.
- В меня попала шальная пуля, если вы об этом, - и я показал на левое плечо. - Ник Чалмерс здесь?
- Да, здесь.
- Это он кричал?
- Кричал? Не думаю. - Она смешалась. - У нас в этом отделении несколько человек. И Ник далеко не самый буйный.
- В таком случае, я надеюсь, вы разрешите нам его повидать. Мисс Тратвелл его невеста…
- Знаю.
- …и она, естественно, очень тревожится за него.
- Мисс Тратвелл зря тревожится. - Однако у самой Мойры вид был озабоченный. - Весьма сожалею, но никак не могу вас к нему пустить. Такое разрешение может выдать только доктор Смизерэм, а он полагает, что Ник нуждается в изоляции.
Рот ее скривился. Лицемерить становилось все трудней.
- А не могли бы мы, миссис Смизерэм, обсудить этот вопрос с глазу на глаз?
- Разумеется. Пройдите, пожалуйста, в мой кабинет. Приглашение не включало Бетти. Я поплелся следом за Мойрой в ее кабинет - нечто среднее между гостиной и справочной. Абстрактные картины, развешанные по глухим стенам, казались окнами, только смотрели эти окна не на внешний мир, а внутрь. Мойра захлопнула дверь, повернула ключ в замке и привалилась к косяку.
- Взяли в плен? - сказал я.
- Я сама здесь в плену. И все в отдала, чтоб отсюда выбраться, - сказала она без намека на шутку и приподняла плечи, как бы показывая, какой тяжестью давит на нее здание клиники. - Но это невозможно.
- Муж вас не отпустит?
- Тут все несколько сложнее. Я в плену своих прошлых ошибок - что-то я сегодня так и сыплю откровениями, - и одна из них - Ральф. Ну а вы - самая последняя.
- Что я сделал не так?
- Ничего. Мне казалось, я вам нравлюсь, только и всего, - сказала она искренне, отбросив лицемерие. - Прошлой ночью я в этом не сомневалась.
- Так же, как и я. И вы не ошиблись.
- Тогда зачем же вы мучаете меня?
- Я вовсе не хотел вас мучить. Но похоже, что мы с вами оказались в разных лагерях.
Она покачала головой.
- Не верю. Я хочу одного - достойной жизни для всех, - и добавила: - Включая меня.
- А чего хочет ваш муж?
- Того же, но согласно своим представлениям. Мы, знаете ли, не на все смотрим одинаково. Я допустила непоправимую ошибку, поддерживая Ральфа во всех его великих начинаниях, - и она обвела рукой стены. - Словно мы могли спасти наш брак, родив клинику, - и добавила сухо: - Проще было б ее арендовать.
