— Также он оставляет своей дочери Ларисе принадлежащий
ему дом в поселке Токсово вместе с земельным участком и прочими находящимися на
этом участке постройками…
— Так же он оставляет… Принадлежащие ему автомобили
«Мерседес-420», государственный номер такой-то, и «БМВ-530», государственный
номер такой-то…
— Так же он оставляет своей дочери.., принадлежащую ему
на правах собственности виллу в Испании…
— Так же он оставляет своей дочери.., квартиру на
бульваре Мак-Магон в Париже…
Ольга только тихо стонала.
— Своей жене Ольге Шуваловой, — продолжал адвокат,
и Ольга насторожилась, — он оставляет доставшийся ему в наследство от
матери участок земли в поселке Синявино площадью ноль целых шесть сотых гектара
с находящимся на нем щитовым домом размером пять на шесть метров и дровяным
сараем. Подписано в присутствии адвоката Лившица и двух свидетелей. Дата,
подпись.
— В поселке Синявино! — звонко произнесла Ольга в
наступившей тишине. — Посреди болота! Шесть сотых гектара! Щитовой дом!
Пять на шесть метров!
— Совершенно верно, — подтвердил адвокат. —
Совершенно верно, Ольга Михайловна.
Ольга встала, повернулась и деревянной походкой вышла из
кабинета, провожаемая наглым взглядом и тихим смехом своей незнакомой
падчерицы.
Приехав домой, она еще по привычке говорила мысленно
«домой», хотя это был уже не ее дом, Ольга достала несколько чемоданов и начала
упаковывать вещи. В первую очередь шубы… Что ж, мехов ей хватит на более-менее
сносную жизнь… Конечно, жить с матерью — это гроб, лучше сразу застрелиться, но
хоть деньги какие-то будут. Не бог весть что, но все-таки четырнадцать шуб,
самая дешевая — шесть тысяч долларов…
В квартиру позвонили. Ольга, ожидавшая теперь от неожиданных
звонков только плохого, выглянула в глазок и тут же радостно открыла дверь: на
площадке стоял Леопольд Моисеевич, ее «придворный» меховщик, человек,
приносивший домой все эти шубы.
— Леопольд Моисеевич, душка, как вы вовремя! Я уже
хотела вам звонить. Дело в том, что я решила избавиться от части своих мехов.
Сами понимаете, кое-что уже вышло из моды…
— Да-да-да. Я вас понимаю, Олечка, дорогая. Тем более
со смертью Никиты Сергеевича у вас возникли кое-какие проблемы…
— Да никаких особенных проблем, все в порядке, просто
надо периодически менять гардероб…
— Да-да-да, я очень рад, что у вас не возникло проблем,
тогда вы сможете оплатить те шубы, которые захотите оставить себе.., а
возможно, и что-нибудь новое.., вы правы — мода меняется так быстро…
— Как — «оплатить»? — Ольге показалось, что у нее
земля уходит из-под ног. — В каком смысле — оплатить? Вы меня, наверное,
не поняли. Я хочу вам продать кое-что из своих шуб.., из тех, что я у вас
покупала в свое время…
Леопольд Моисеевич округлил глаза и зацокал языком:
— Да-да-да, Олечка, кто-то из нас действительно чего-то
не понял. Вы считали, что те шубы, которые я вам приносил, вами купчены?
— То есть что значит — «считала»? Конечно, они были
мной куплены! А как же иначе?
Вы меня, честно говоря, удивляете!
— То есть это Никита Сергеевич вам так говорил?
— Слушайте, Леопольд Моисеевич, перестаньте меня
запутывать! Объясните, наконец, по-человечески, что вы имеете в виду?
— Да-да-да, Олечка, что творится на свете… Правильно
говорят — вот времена, вот нравы-то. Хотя, конечно, о мертвых — или хорошо или
вообще помолчим, но покойный Никита Сергеевич, не тем будь помянут, оставил мне
в наследство головную боль…
— Послушайте, прекратите мучить меня своими загадками У
меня самой от вас голова болит! О чем вы говорите?
— Об этих шубах, будь они совершенно неладны…
— Что — о шубах? Скажете вы мне, наконец, в чем дело?
— Эти шубы, Олечка… Но неужели вы таки серьезно ничего
не знали?
— Да говорите же, наконец, старый прохиндей, а то я,
честное слово, сейчас вас чем-нибудь огрею! — И Ольга действительно стала
оглядываться по сторонам в поисках какого-нибудь тяжелого предмета.
— Да-да-да, не нужно ничего такого искать, а то вы уже
напугали старика! Я просто боюсь сказать, а то у вас на лице такое опасное
выражение… Давайте я вам лучше покажу ту бумагу…
— Какую еще бумагу? — Ольга надвигалась на
меховщика с таким грозным видом, что он побледнел и юркнул за шкаф, а оттуда
дрожащей рукой протянул Ольге какой-то лист бумаги с подписями и печатями.
Ольга схватила документ и углубилась в его чтение, забыв на
время о перепуганном старике.
— Что.., что такое;.. Мы, нижеподписавшиеся… Шувалов
Никита Сергеевич, именуемый в дальнейшем «Клиент», и общество с ограниченной
ответственностью «Соболь» в лице.., именуемое в дальнейшем «Поставщик».., заключили..,
в том, что… Поставщик поставляет Клиенту во временное пользование меховые
изделия по выбору Клиента с целью рекламы своего товара.., а Клиент, со своей
стороны.., вернуть по первому требованию… возместить ущерб, нанесенный
товарному виду изделий, из расчета…
Ольга застонала.
— Боже мой, за что мне все это… Что я такого сделала…
За что мне такие напасти…
Потом она взглянула на меховщика со злым блеском в глазах и
яростно изорвала бумагу на мелкие куски:
— Вот ваша филькина грамота! На мелкие кусочки ее!
— Пожалуйста, Олечка, пожалуйста, я понимаю ваше
огорчение, вам таки нужно выпустить пар… Рвите себе на здоровье, у меня на
всякий случай еще четыре копии сделано, так что ради Бога рвите, не
стесняйтесь. Да-да-да…
— Ax ты, старый жулик! Ты что же, ограбить меня хочешь?
— Что вы, Олечка, дорогая, просто со смертью Никиты
Сергеевича вступает в силу пункт шестой нашего договора, вот, читайте:
«В случае смерти.., наследники покойного обязуются
оплатить.., или вернуть, с учетом причиненного ущерба…».
— Даже смерть предусмотрел!
— Олечка, я понимаю ваше расстройство, но зачем вы меня
обижаете? Я совершенно честно с вами работаю, а что касается моей
предусмотрительности, то жизнь научила…
И потом, что вы так переживаете — вы богатая молодая дама,
вам заплатить за одну-две шубки ничего не стоит…
Ольга испустила такой крик души, что Леопольд Моисеевич
отскочил от нее на другой конец комнаты.
— Я — богатая дама?!! Этот козел — тьфу, о мертвых либо
хорошо… Да, легко им было так говорить… Этот козел не оставил мне ни гроша!
— Да-да-да! Ну это же действительно настоящая трагедия!
Таки совсем ни гроша?
— Дачу, хибарку в Синявине, участок в шесть соток..,
домик щитовой.., маленький. — При последних словах Ольга икнула.
