– Тебе надо отдохнуть, моя сладкая.
– Но так и быть, приезжай, – поторопилась промурлыкать Эмма, боясь, что я сейчас прерву связь, и многообещающим шепотом добавила: – Я соскучилась.
– Извини, я занят, – как можно мягче ответил я и погасил очередной прилив нежности своей поношенной подруги кнопкой «ON/OFF».
Мы обедали у моего знакомого в кафе «Рангоут». Нефедов собрал на морском дне полтора десятка килограммов рапанов, отнес их на кухню и рассказал поварам, как их приготовить.
Мы пили белое вино, выковыривали палочками щедро сдобренное зеленью и чесноком мясо виноградных улиток и говорили о женщинах. О женщинах вообще, даже намеком не касаясь клиентки Валеры, подписавшей анонимное письмо буквой А. Я смотрел на холеное выбритое лицо друга, и меня подмывало спросить, почему он представился в анкете фамилией Ткачев, откуда он эту фамилию выкопал – с потолка или же у него есть знакомый с такой фамилией?
– Даже одинокие москвички уже не пользуются такой популярностью, как раньше, – говорил Нефедов, листая свежий номер «Курортных новостей». Я слушал его невнимательно, погруженный в свои мысли. – В прошлом году такого не было. Налицо результат гнусной пропаганды, рассчитанной на то, чтобы навеки похоронить попытки крымчан обрести независимость… Вот, пожалуйста, – ткнул он пальцем в заметку о дезертире, убежавшем из воинской части с «калашниковым». – Это урожай с того же поля.
Нет, не буду спрашивать, решил я. Он сразу поймет, что я оказался у «Олимпия тревел» не случайно. Еще, чего доброго, подумает, что я следил за ним, обидится.
Я наполнил бокалы до краев. Нужно было ненавязчиво перейти к разговору о путевке и турагентстве.
– Чтобы тебе улыбнулась удача! – предложил я тост. – Как там говорят моряки? Семь футов под килем!.. Кстати, а тебе не пора получать путевку?
– Я был у них, – ответил Нефедов, отпивая глоток и на некоторое время задерживая в руках бокал, словно не решаясь поставить его на место. – Забыл прихватить с собой загранпаспорт. Вечером еще раз заеду.
– Значит, пока все без сбоев? Действительно на твое имя забронирована путевка?
– И уже полностью оплачена, – дополнил Нефедов.
«Он больше не предлагает мне отправиться в круиз вместе с ним, – подумал я. – Значит, тоже интересовался свободными местами. Вот и хорошо. Проблема исчерпана, все разрешилось само собой».
Валера, словно прочитав мои мысли, возразил неожиданной новостью:
– Я говорил с менеджером. Пока на яхте нет лишнего места для тебя, но она обещала связаться с Айя-Напой и поговорить с генеральным директором «Олимпия тревел». Если директор разрешит, тебя поселят в каюту капитана или ко мне.
Не знаю, какое усилие понадобилось мне, чтобы сохранить на лице прежнее выражение. Отправив в рот мясцо улитки, я невольно принялся грызть палочку.
– Ты так говоришь, словно я уже дал тебе согласие, – произнес я.
Валера пожал плечами:
– Я даже на мгновение представить себе не могу, что ты оставишь меня одного.
«Каким же он будет занудливым и настырным в старости!» – вдруг подумал я и, представив Валеру сгорбленным дедулей с палочкой, который скрипучим голосом отчитывает курящих школьников, невольно рассмеялся.
– По какому поводу изволим ржать? – вскинул брови Нефедов, откладывая в сторону пустую ракушку.
– Уболтал, – ответил я примирительно. – Сдаюсь! Я согласен.
Валера равнодушно пожал плечами, мол, тоже мне новость, это мне было давно известно.
– Но я с тобой все равно не поплыву, – уточнил я.
– Не понял…
– В этом не будет необходимости. Мы успеем провести следствие на берегу. Сейчас мы вместе едем в турагентство, а оттуда – на яхту. Познакомимся с командой, посмотрим твою каюту, проверим, хорошо ли пружинит диван, выпьем на счастье по бокальчику шампанского. А там, смотришь, и объявится твоя клиентка. Голову даю на отсечение, что она уже давно пасет тебя у яхты.
Я не сомневался, что Валера примет мое предложение. Правда, он оговорился:
– Добро! Только в турагентство пойдем вечером, когда жара спадет. А сейчас отвези меня на пляж «Массандры». Парни из клуба подводников рассказали мне, что там, метрах в пятистах от берега, есть какой-то совершенно безумный известковый риф.
Ликуя оттого, что мне удалось уломать несгибаемого Нефедова, я тотчас позвонил на фирму и попросил водителя приехать к кафе «Рангоут» с заряженным аквалангом, а сам поехал в порт выяснять судьбу двух контейнеров с новыми французскими «Рено».
* * *
С этими «Рено», которые я должен был предоставить заказчикам по предоплате, случилась дрянная история, грозившая мне крупными штрафными санкциями. Ялтинский сухогруз «Оксамит» по пути из Франции в Крым арестовали в греческом порту за какие-то долги пароходства. В результате мои автомобили опаздывали к сроку, который мы определили с заказчиком в договоре. Ситуация сложилась безвыходная, портовые чиновники лишь разводили руками в ответ на все мои претензии. Отключив мобильный телефон, я заперся в своей машине и погрузился в подсчеты, прикидывая, удастся ли мне выйти сухим из воды, погасив штраф заказчикам штрафом, который намеревался получить от «Оксамита».
Когда я, совершенно обалдев от цифр, с ненавистью отшвырнул электронную записную книжку и взглянул на часы, то невольно схватился за голову: без четверти восемь! Валерка, должно быть, уже устал перемывать мне кости.
– Зинаида Васильевна, – сказал я домработнице по телефону, заводя мотор и трогаясь с места. – Как там наш гость? Я, конечно, виноват перед ним…
– Кирилл Андреевич! – внезапно перебила меня женщина. – Пожалуйста, срочно позвоните на четвертую спасательную станцию! Вас уже несколько часов спрашивают беспрестанно. Я пыталась к вам дозвониться, но все без толку!
– Что случилось? – спросил я, чувствуя, как внезапно онемел во рту язык.
– Я не знаю, – с болью в голосе ответила Зинаида. – Кажется, что-то с вашим другом…
Колеса, шлифуя асфальт, пронзительно запищали. Набирая скорость, я свернул под «кирпич» на набережную, пронесся мимо белых корабельных бортов и причальных кнехтов, протиснулся между столиков открытого кафе, едва не сбив широкий зонт и плетеные стулья, и по узкому серпантину стал подниматься к гостинице «Массандра». Трудно сказать определенно, какие мысли заполняли в эти минуты мое сознание. Скорее я был нашпигован безадресными эмоциями, как бомба тротилом, и чем ближе я подъезжал к гостиничному пляжу, где находилась четвертая спасательная станция, тем четче вырисовывалась ноющая, как рана, злость на Нефедова: я ведь предупреждал его! Предупреждал!
Я сам себе не смог пояснить, о чем именно я его предупреждал, но интуиция уже сделала свои выводы, связав воедино дело по анонимному письму и несчастье, дошедшее до меня из спасательной станции.
