13
Майлс сидел в баре в Инувике, когда зазвонил телефон.
Он склонился над четвертой кружкой пива и сначала не понял, откуда идет звук — слабый компьютерный птичий щебет, как бы дошедший до него по воздуху из какого-то неизвестного места. Он бросил взгляд на бармена, потом через плечо, потом на пол за высоким табуретом, наконец, понял, что на самом деле чирикает трубка в собственном кармане.
Этот телефон он купил в местном радиомагазине, обнаружив, что свой ни с кем не соединяется. Одно из многих обстоятельств, не учтенных при отъезде из Кливленда. Одна из многих затрат, добавленных на кредитную карту за многолетние поиски Хейдена.
И вот на сей раз, кажется, не напрасно. Телефон в самом деле звонит.
— Да? — сказал он, слыша глухое молчание. — Да! Алло! — сказал он. Пока еще новой трубкой не пользовался, не знал, правильно ли нажимает на кнопки.
Потом прозвучал женский голос:
— Я по объявлению. — И Майлс сначала так обрадовался, услыхав чей-то голос, что синапсы в мозгу перепутались.
— По какому? — переспросил он.
— Ну, — сказала женщина, — по объявлению о розыске, там номер телефона указан, по которому надо звонить. Кажется, у меня есть сведения о разыскиваемом.
У нее было американское произношение, которого Майлс давненько не слышал, поэтому встрепенулся, ощупал карманы в поисках ручки.
— Кажется, я его знаю, — сказала она.
Он потрясающий детектив.
Среди прочего думал об этом по пути в Инувик. Полных десять лет после того, как ему стукнуло двадцать, ищет Хейдена, шатаясь вроде лунатика с одной случайной работы на другую, стараясь все — таки закончить колледж, получить высшее образование, и постоянно знает, что у него другое «истинное» призвание. Его истинное призвание — быть «детективом»; его истинное призвание — искать Хейдена; все попытки жить нормальной жизнью перемежаются — прерываются — периодами одержимых поисков Хейдена: сбором и просеиванием информации, тратой денег и пополнением кредитных карточек для продолжения долгой бесплодной погони.
Впрочем, сказать по правде, за все те годы он мало что сделал, только исписал бесчисленные блокноты вопросами, не имеющими ответа.
Хейден шизофреник? Душевнобольной или симулянт?
Неизвестно.
Хейден действительно верит в свои «прошлые жизни», если да, то как это связано с его интересом к «силовым линиям», «геодезии» и «духовным местам»? Или это тоже обман для отвода глаз?
Неизвестно.
Виноват ли Хейден в пожаре в доме, в котором погибли мать и мистер Спейди?
Неизвестно.
Зачем Хейден был в Лос-Анджелесе и в чем заключалась его работа в качестве «консультанта по потокам остаточной прибыли»?
Неизвестно.
Что представляла собой его дипломная работа по математике в филиале Миссурийского университета в Роли? Как он стал магистром, даже не имея степени бакалавра?
Неизвестно.
Что стало с молодой женщиной, с которой он встречался в Миссури?
Неизвестно.
Каким образом Хейден связан — если связан — с «Эйч-Ар Блок», «Морган Стэнли», «Леман бразерс», «Меррил Линч», «Ситигруп» и так далее?
Неизвестно.
Почему Хейден опасается миссис Маталовой из «Чудес Маталовой»?
Неизвестно.
Почему Хейден в Инувике? Он действительно в Инувике?
Неизвестно.
Майлс сидел за стойкой бара, уставившись в свой журналистский блокнот на спиральке, куда внес эти и другие вопросы аккуратными прописными печатными буквами, его почерком, который с детства был бледным подражанием изящному почерку Хейдена.
Он прижал трубку к уху.
— Да, — сказал он. — У вас есть сведения о… пропавшем? — Понимал, что голос звучит недоверчиво и колеблется. Женщина молчала. — Мы… как сказано в объявлении, ах… готовы выплатить вознаграждение, — сказал Майлс.
Вознаграждение. Вероятно, можно будет получить еще один аванс по кредитке.
Он еще не опомнился. Восемьдесят четыре часа с несколькими перерывами на сон в машине на обочине, свернувшись на заднем сиденье, уткнувшись коленями в подбородок, подсунув под голову тонкое одеяло. Однажды, очнувшись, понял, что видит на небе северное сияние: легкие вьющиеся дымки светятся флуоресцентно-зеленым, как светится, по его представлению, зависший над тобой НЛО. К тому времени, когда наконец прибыл в Инувик, уже покинул физическое тело и перешел в астральное состояние. Снял номер в мотеле в центре города — «Эскимо-Инн», — думая, что отключится в туже минуту, как ляжет в постель.
Было поздно, но солнце все светило. Полуночное солнце, подумал он, — смутный глухой желтый свет, будто мир заключен в подвале, освещаемом голой лампочкой в сорок ватт, — задернул плотные шторы светомаскировки и сел на кровать.
В ушах звенело, кожа как бы слегка мерцала. Шорох автомобильных колес по асфальту внедрился в тело, движущееся вперед, вперед, вперед, и жалко, что не хватило присутствия духа купить пива, прежде чем вселяться.
Вместо того он сидел в номере, тупо моргая, со старым атласом на коленях. Потрясающий детектив, думал он. «Доминион Канада» обозначено в атласе, треугольные строительные плиты Альберты, Саскачевана, Манитобы окрашены в сиреневый, апельсиновый и розовый цвета жевательной резинки, над ними громоздятся мятно-зеленые Северо-Западные территории. Провинции Нунавут на этой карте еще нет. На этой карте мальчишка Хейден начертал рунические знаки, тянущиеся по всей длине полуострова Тактояктук от моря Бофорта до Сакс-Харбор.
Майлс представил себе Хейдена, закутанного в эскимосскую шубу с отороченным мехом капюшоном, едущего по равнине замерзшего моря на собачьей упряжке, а за ним покров льда разбивается на неровные зубчатые куски. Бесцветные морские птицы кружат над головой, крича: «Текели-ли! Текели-ли!»
Ему уже приходило в голову, что это, возможно, очередной тупик.
Еще один Кульм, штат Северная Дакота.
Еще один Роли, штат Миссури.
Еще одно унижение, как в башне «Дж. Пи. Морган Чейз» в Хьюстоне, где охранник вывел Майлса из вестибюля и доставил на площадь. «Мистер, вас уже предупреждали», — сказал он.
Как во всех случаях, когда он был уверен, что вот-вот отловит в конце концов Хейдена.
На последнем отрезке пути по демпстерскому хайвею принимал таблетки кофеина, и теперь сердце не хочет сбавлять темп. Чувствуется его пульсация в глазных яблоках, в подошвах, в корнях волос. И хотя он ужасно устал — невероятно устал, — хотя растянулся на тонком мотельном матрасе и вжался головой в подушку, непонятно, сумеет ли заснуть.
Попробовал заняться медитацией. Вообразил себя в своей квартире в Кливленде: широкие белые занавески колышутся на утреннем ветру, щека прижата к замечательной сверхплотной подушке, специально купленной в фирменном магазине постельных принадлежностей, сейчас он встанет, отправится на службу в «Чудеса Маталовой», навсегда бросив детективную работу.
