«Правильно, — сказал Райан. — Ха».
«Не напрягайся, сынок», — сказал Джей. А Джей в принципе весьма осторожен, думал Райан. Если он не тревожится, то чего ему дергаться?
Однако он не включил компьютер.
Стоял с сотовой трубкой в руке, дожидаясь ответа Джея, глядя в окно тридцать третьего этажа отеля «Мандалай-Бей».
Перед глазами раскинулся Лас-Вегас: пирамида «Луксора», замковые башни «Экскалибура», голубое сияние гранд-отеля «Метро-Голдвин-Майер». Сам «Мандалай-Бей» представляет собой огромный золотой слиток на краю Стрипа.
[30]
По крайней мере, снаружи сверкает золотое отражающее стекло, так что никто не видит его за окном. Вымышленный городской пейзаж: такие архитектурные формы изображаются на обложках фантастических романов, которые он читал в средней школе, или в компьютерной графике для крупнобюджетных фильмов. Легко поверить, будто он высадился на другой планете или перенесся в будущее, и Райан приложил к стеклу ладонь, чувствуя приятный успокоительный холодок. Наружная стена номера сплошь стеклянная; отдернув шторы, стоишь на самой кромке, как ныряльщик на доске трамплина.
— Да? — сказал Джей, и Райан помедлил.
— Привет, — сказал он.
— Привет, — сказал Джей и умолк в ожидании.
Райан должен звонить только в экстренных случаях, но, кажется, Джей слишком мягок — или слишком тверд, — чтобы серьезно относиться к его тревогам. Иногда странно думать, что Джей действительно его отец, странно думать, что Джею было всего пятнадцать, когда он родился, и даже сейчас по виду не похоже, что у него есть двадцатилетний сын. Он выглядит не больше чем на тридцать. Было разумнее, часто думал Райан, считать его дядей.
— Ну, — сказал Джей. — В чем дело?
— Просто звоню для проверки, — сказал Райан, перенося трубку к другому уху. — Слушай, — сказал он, — ты сейчас не присылал мне сообщение?
— Мм, — сказал Джей. — Не думаю.
— А, — сказал Райан.
Услышал забурливший кальян при затяжке, неравномерный стук клавишей под пальцами Джея.
— Как тебе Лас-Вегас? — спросил Джей после паузы.
— Хорошо, — сказал Райан. — Пока все хорошо.
— Потрясающе, правда? — сказал Джей.
— Правда, — сказал Райан, глядя в тусклое городское пространство. Под ним шеренга такси медленно по-бычьи ползет к центральному входу, на фланкирующих здание пилонах расположены гигантские светодиодные экраны с мерцающими изображениями певцов и комиков над ожерельем включенных фар вдоль бульвара. — Просто… — сказал он.
…а в другом направлении, если отвернуться от Стрипа, аэропорт, сразу за старым, обнесенным дощатым забором мотелем через улицу; узкий кусок голой пустынной земли, несколько длинных одноэтажных магазинов, домов на широких участках, тянущихся к горам.
— Великолепно, — сказал он.
— Статую Свободы видно? — спросил Джей. — А башню «Стратосфера»?
— Угу, — сказал Райан. Видел свое отражение, висящее в воздухе у края окна.
— Люблю Вегас, — сказал Джей и задумчиво помолчал. Возможно, думал об инструкциях, разработанных вместе с Райаном; возможно, гадал, не надо ли их повторить, но Джей просто прокашлялся. — Самое главное, — сказал он, — я хочу, чтобы ты хорошо провел время. Оттянись пару раз, ладно?
— Ладно, — сказал Райан.
У него за спиной на кровати лежат стопки банкоматных пластиковых карточек, перехваченные резинками по десятку.
— Серьезно, — сказал Джей. — Можешь воспользоваться кое-какими…
— Да, — сказал он. — Слышу.
Стоял апрель. Прошел месяц после смерти Райана, и он успешно ее пережил. В основном, видимо, прошел все стадии по Кублер-Росс. На самом деле не было особого отрицания или условного согласия, а злость была даже приятной. Приятно воровать, чувствовать волны жара, переводя деньги с одного фальшивого банковского счета на другой, получая очередную кредитку по почте.
В ванной Райан нанес клей на голый скальп и приладил растрепанный светлый парик Казимира Черневского. Выбрил и насухо вытер верхнюю губу, смазал спиртовым раствором, наклеил усы. Надо признать, забавно маскироваться, забавен момент, когда на тебя из зеркала смотрит другое лицо.
Он давно уже уходил от себя — может быть, годы и годы выдумывал способы бегства — и теперь фактически это сделал. Выглядит весьма эффектно в ванной с зеркалом во всю стену, красивыми фаянсовыми раковинами, утопленной в пол джакузи, душевой кабиной с матовой стеклянной дверцей, унитазом в отдельной кабинке с настенным телефоном рядом с рулоном туалетной бумаги. Современно и изысканно, подумал он, надел черные очки Казимира Черневского, вычистил зубы.
«Оттянись пару раз», — сказал Джей.
И он подумал, ладно. Может быть, так и сделаю.
В последний раз Райан занимался сексом в младшей средней школе
[31]
и нажил на свою голову массу проблем.
Девчонку звали Пикси
[32]
— вот именно! — она с отцом переехала в Каунсил-Блаффс из Чикаго, и, хотя ей было пятнадцать — на два года меньше, чем Райану, — это была настоящая городская девчонка, гораздо более опытная и практичная, чем он.
Ходила с колечками в губе и в брови, с вытравленными белыми волосами с розовыми прядями, с подведенными черным карандашом глазами. Едва пяти футов ростом — отсюда Пикси вместо настоящего имени Пенелопа, — с фигуркой херувима или пухлого плюшевого мишки, с идеально гладкой оливковой кожей, большими грудями, пухлыми губами; уже на первой неделе в школе ее прозвали хоббитом, и Райан посмеивался вместе со всеми.
Он так никогда и не понял, что она в нем увидела, кроме того, что сидела позади него в тот период, когда они играли в секстете. Он на тромбоне, она на ударных; повернув голову, можно было ее видеть краешком глаза, и он первым делом обратил внимание на выражение ее лица — сосредоточенное и радостное внимание к своей партии, когда губы приоткрывались, палочки мельтешили в руках, словно она о них даже не думала, запястья и локти двигались изящно, свободно. И груди легонько вибрировали при решительном ударе по барабану.
Поэтому он не мог удержаться, тайком поглядывал время от времени, пока однажды не положил свой тромбон после занятий, прочищая мундштук, а она стояла рядом, смотрела на него, склонив набок голову. Он уложил разобранный инструмент в выстланный бархатом футляр и, наконец, взглянул на нее.
— Я тебе чем-нибудь могу помочь? — спросил он, и она вздернула одну бровь, ту самую, с тонким металлическим колечком.
