– Но Дженис сказала, что конверт пришел по почте… Оно должно
было быть в конверте, – возразила Делла.
– Оно не могло там быть, – сказал Мейсон.
– Боюсь, это как раз один из моментов, к которым прицепится
обвинение, – заметил Дрейк. – Ты же видишь, что они делают. Гамильтон Бергер
специально явился, чтобы самолично допросить твою клиентку и свести на нет ее
версию.
Мейсон пересек зал заседаний и остановился у окна, глядя на
проходящий внизу транспорт невидящим взглядом. В зале снова появилась публика.
Вошел бейлиф. Звонок возвестил о появлении присяжных. В зале царила атмосфера
напряженного ожидания, как перед решающим сражением.
– Прошу всех встать, – объявил бейлиф.
Судья Сеймур вошел и занял свое место. Бейлиф ударил
молоточком. Все сели.
– Присяжные собрались, обвиняемая находится здесь, – сказал
судья Сеймур. – Мистер Мейсон, можете продолжать.
– Высокий суд, – начал Мейсон, – во время перерыва мне
пришла в голову очень важная мысль. Я хотел бы вызвать одного из свидетелей
обвинения для повторного допроса.
– Кого именно? – спросил судья Сеймур.
– Миссис Карлотту Тейлман.
Тут поднялся Гамильтон Бергер.
– Ваша честь, – с достоинством начал он, – я полагаю, вы
впервые ведете дело, в котором мистер Мейсон представляет интересы обвиняемого.
Я же участвовал во многих. Это типичная процедура. Защитник ждет удобного
момента, потом ходатайствует о повторном вызове свидетеля, подчеркивая таким
образом важность вопросов, которые намерен задать, и нередко получает желанную
отсрочку. В данном случае совершенно ясно, что защите необходима отсрочка,
чтобы решить, будет ли обвиняемая давать показания. Я сочувствую мистеру
Мейсону, но у нас тоже есть работа, как и у суда, а кроме того, мы должны
принимать во внимание интересы налогоплательщиков. Я заявляю, что цель
ходатайства о повторном вызове свидетеля – протянуть время до обеденного
перерыва.
– Считаю, что защита должна проводить допрос свидетелей
обвинения сразу, а не по частям, – сказал судья Сеймур. – Конечно, суд вправе
разрешить повторный допрос даже после того, как обвинение закончило свое
выступление, но для этого должны иметься очень веские основания, которых в
данном случае я не вижу, и, следовательно, не намерен давать подобное
разрешение.
– Могу я сказать, ваша честь? – спросил Мейсон.
– Конечно, господин адвокат. Я готов предоставить вам все
возможности для защиты.
– Высокий суд, – начал Мейсон, – все это дело построено на
косвенных уликах. И одной из улик, на которую очень полагается обвинение,
является двадцатидолларовая купюра, номер… дайте мне взглянуть на нее.
– Нечего тянуть время, читая номера купюр, – вмешался
Гамильтон Бергер. – Суду представлена одна-единственная купюра, и нам не нужны
все эти разговоры с единственной целью протянуть время.
– Суд склонен согласиться с обвинением, – сказал судья
Сеймур. – Что там с этой двадцатидолларовой купюрой?
– Я хотел бы допросить миссис Тейлман и узнать у нее, не
платила ли она водителю такси, когда он вез ее в казино, двадцатидолларовой
купюрой.
– Ну и что? – сказал Гамильтон Бергер. – Это ничего не
значит.
– Это очень много значит, – возразил Мейсон. – Эти двадцать
долларов, как уже установлено, были в том самом чемодане, который хранился в
ячейке «FO восемьдесят два» вокзальной камеры хранения. Если эта
двадцатидолларовая купюра принадлежала обвиняемой, то, по мнению обвинения,
именно она занималась шантажом и сфабриковала письма, именно она получила чемодан,
а когда обо всем узнал мистер Тейлман, ей не оставалось ничего другого, как
убить его. Таким образом, эта купюра становится очень важным моментом
обвинения. Самой важной уликой. Если же я смогу доказать, что свидетель Дадли
Робертс, водитель такси, получил или мог получить эту купюру от миссис Карлотты
Тейлман, позиция обвинения значительно ослабнет, более того, обвинение может
просто рухнуть.
Судья Сеймур задумчиво нахмурился, аргументы Мейсона явно
произвели на него впечатление.
– Ваша честь, – вскочил Гамильтон Бергер, – это все те же
штучки! Даже если у нелепой теории защиты есть какие-то основания, это ничего
не значит. Миссис Карлотта Тейлман не имела никакого доступа к чемодану. У нее
не было возможности получить одну из этих купюр. Она даже не видела убитого, не
говорила с ним. Она общалась только с секретаршей покойного, обвиняемой по
данному делу. Если даже она и расплатилась такой купюрой, как желает уверить
нас защитник, доказательство этого должно быть частью его собственного выступления.
Обвинение не возражает, чтобы защитник допросил миссис Карлотту Тейлман как
собственного свидетеля. Он может сделать это прямо сейчас.
– Я думаю, мистер Мейсон, так будет лучше всего, – сказал
судья Сеймур.
– Можно мне сказать, ваша честь? – спросил Мейсон.
– Конечно.
– Окружной прокурор прекрасно понимает, – начал Мейсон, –
что в данном деле у обвиняемой имеются некоторые технические преимущества,
которых он хочет ее лишить. Если будет установлено, что миссис Карлотта Тейлман
расплатилась с водителем такси двадцатидолларовой купюрой, то будет считаться
недоказанным, что обвиняемая имела в своем распоряжении купюру из чемодана. А
поскольку обвинение в значительной степени базируется именно на этом
утверждении, у меня будут все основания обратиться к суду, чтобы он просил
присяжных вынести оправдательный вердикт. Суду известно, что по закону, если
косвенное доказательство может быть объяснено чем-то иным, кроме вины
подсудимого, должно приниматься именно такое толкование.
– Хорошо, – сказал судья Сеймур после минутного размышления.
– Суд – храм справедливости. Он не связан по рукам и ногам процедурными
формальностями. Они в первую очередь направлены на соблюдение правосудия. Я
намерен позволить защите провести повторный допрос миссис Карлотты Тейлман.
Прошу пройти к свидетельскому месту миссис Тейлман. – Судья повернулся к
Мейсону: – Но я прошу, чтобы все ваши вопросы касались только данного эпизода.
– Конечно, ваша честь, – ответил Мейсон.
Гамильтон Бергер в отчаянии взглянул на часы.
Служитель разыскал Карлотту Тейлман, и она вернулась на
свидетельское место.
– Вы по-прежнему находитесь под присягой, – предупредил ее
судья Сеймур. – Мистер Мейсон, можете задавать вопросы.
– Миссис Тейлман, – обратился к ней Мейсон, – вы помните
вечер четвертого числа в Лас-Вегасе, когда мы беседовали в отеле? Нас прервала
полиция. После этого, насколько мне известно, вы отправились на такси в казино.
– Совершенно верно. Я села в такси, которое ожидало там.
