– Что? – спросил Масси, настроенный явно скептически.
– Все, что вы здесь увидели, и все, что вам еще предстоит увидеть, должно остаться между нами!
Масси что-то недовольно проворчал.
– Эти гробницы представляют ценное историческое наследие. Долг полиции – защищать их от грабителей.
– Сюда не придет ни один грабитель, – заявил Анджело тоном, не терпящим возражений.
А Писано добавил:
– Кроме того, эта земля принадлежит общине Борго-Сан-Пьетро. Пока никто не лезет в эти гробницы и они находятся в первозданном виде, чиновники ничего не смогут сделать. Вы как полицейский должны знать закон.
– Я знаю его, – заверил Масси и сунул пистолет обратно в кожаную кобуру на поясе. – Я лишь удивляюсь, что вы его тоже знаете. – Потом полицейский вновь обратился к Анджело: – А что вы, собственно, делаете тут, внизу?
– Я здесь живу.
– В гробнице? – удивился комиссар. – Вы не находите, что тут немного темновато и одиноко?
– Если мне нужен свет, я зажигаю свечу. А если бы мне нужны были люди, я бы не пришел сюда.
– Давайте поговорим чуть позже, – нетерпеливо произнес Энрико. – Время идет, и мы можем опоздать к Елене. – Он обратился к старому отшельнику: – Анджело, я даю вам слово молчать. И я уверен, что комиссар тоже пообещает вам это. Вы ведь поможете Елене?
Рим, Ватикан
Александр подъехал к воротам Порта Сант-Анна с пешеходной скоростью. Он все еще думал о бесполезном разговоре с отцом, о том, имеет ли смысл вообще приходить к нему в будущем. Принимая во внимание то, что сказал ему Маркус Розин, он вряд ли будет нуждаться в этих посещениях. Александр с удивлением заметил, как на дорогу выскочил швейцарский гвардеец и энергично замахал ему. Александр нажал на тормоза, «пежо» остановился в каком-то полуметре от Вернера Шардта.
Адъютант гвардии подошел к машине, и Александр, опустив стекло с водительской стороны, спросил:
– Это попытка самоубийства или необычный способ выйти на контакт, Вернер?
– Ни то, ни другое. Мне позвонил дон Луу. Его святейшество хочет с тобой поговорить, прежде чем ты покинешь Ватикан.
– Зачем ему это?
– Святой отец не делится своими мыслями с охраной.
Александр кивнул и тихо спросил:
– А что? Есть что-нибудь важное?
– Пока нет. Я сообщу, если что-нибудь узнаю.
Александр припарковал машину во дворе Сан-Домазо и прошел в Апостольский дворец. Туда, на четвертый этаж, его проводил молодой гвардеец, которого он не знал. Они вышли из лифта и подождали в маленькой приемной дона Луу. Плетеные кресла и деревья в кадках придавали приемной домашний вид. Личный секретарь Папы, коротко поблагодарив гвардейца, отправил его и пригласил Александра войти.
– Хорошо, что вы нашли время для его святейшества, синьор Розин. Извольте пройти за мной!
Понтифик сидел за столом в своем кабинете и подписывал документы.
– Надоевшие администраторские обязанности, – сказал он с усталой улыбкой, когда заметил Александра и Луу. – Подписываю благодарности всем светским персонам, которые выказали поддержку нашей Церкви, несмотря на схизму.
– Разве дляэтого нет каких-то специальных автоматов для подписей? – немного удивленно спросил Александр.
– Конечно, есть такие автоматы, – ответил Генри Луу. – Но только представьте, во что это выльется! Политик или звезда кино может пользоваться таким автоматом, чтобы подписать карточку, но только не понтифик! Церковь ревностно следит за подлинностью и аутентичностью.
– Кроме того, за такой монотонной глупой работой можно хорошо помедитировать, – сказал Кустос. – А причин для размышлений у меня сейчас более чем достаточно.
Папа выглядел очень утомленным, и это чувствовалось по его голосу. Александру показалось, что за прошедшую неделю, с того момента, когда они виделись в последний раз, Кустос постарел лет на пять. Кожа его казалась серой, а глаза покраснели от недосыпания. Создавалось впечатление, что этот человек использует последние резервы организма, чтобы выглядеть достойно.
– Может быть, не принято спрашивать вот так, напрямую, – осторожно начал Александр, – но есть ли какие-нибудь новости по поводу Церкви истинной веры?
Кустос предложил ему присесть и сказал:
– Мы готовы на диалог с раскольниками, но они игнорируют нас, ведут себя так, будто у их Церкви тысячелетняя история. Как можно победить противника, не встретившись с ним лицом к лицу?
Александр немного подумал и ответил:
– Значит, нужно сделать так, чтобы противник сам захотел встретиться.
Глаза понтифика блеснули.
– Отличная идея! С вами всегда приятно беседовать, Александр Розин. Могу ли я поинтересоваться, как прошел ваш визит к отцу? Я не хочу показаться бестактным, выспрашивая о ваших собственных делах, но дон Луу сказал мне, что вы хотели узнать у отца, не была ли связана организация «Totus Tuus» с убийствами священников.
– Да, я так и сделал. Но он отказался мне помочь. Длянего мы все еще враги. Те, кто разрушил все его планы и отнял зрение.
– Он действительно настолько зол?
– Да, очевидно. Но все-таки он косвенно подтвердил, что «Totus Tuus», несмотря на роспуск, все еще активно действует.
– Наши источники тоже указывают на это, – сказал дон Луу. – Мы отрубили спруту пару щупалец, но остальные где-то скрываются и плетут новые гибельные сети.
– У вас вышло отличное красочное сравнение, Генри, – заметил понтифик. – Вы не пробовалиписать приключенческие романы?
Луу понял шутку и, подмигнув, ответил:
– Когда все тут у нас кончится, ваше святейшество, обязательно приступлю. А пока я собираю материал.
Его лицо вновь сделалось серьезным, и он обратился к Александру:
– Ваш отец не намекнул вам на какие-либо зацепки?
– К сожалению, нет. Боюсь, что этот визит прошел впустую. Мой отец сейчас наверняка думает, что я и раньше приходил к нему лишь с одной целью.
Кустос поднялся, подошел к Александру и положил руку ему на плечо.
– Есть два вида людей. Те, которые сдались и которых теперь ничто не интересует. И те, кто постоянно проверяет себя, не взирая на то, что процесс этот долгий и болезненный. Я не очень хорошо знаю вашего отца, но мне кажется, что он относится ко второму типу. Если я прав, то он себя проверяет, а значит, поймет, что поступал с вами несправедливо и что вы хороший сын.
Прикосновение и слова понтифика немного успокоили Александра, и ему стало чуть легче. Александру казалось невозможным раскаяние отца, находящегося в тюрьме, но после слов понтифика у него вновь появилась надежда. Чувство умиротворения приятной теплотой разлилось в душе. Александр понимал, что уверенность ему придают особые силы Кустоса. И Александр хотел, чтобы и сам понтифик обрел такую же уверенность, несмотря на раскол Церкви.
