— Чай… кофе?
— Кофе сойдет.
Он начал прилаживать фильтры, я спросил:
— Кофе настоящий?
Он натянуто улыбнулся, махнул рукой на шкаф и сказал:
— Здесь мюсли, кукурузные хлопья, хлеб для тостов. Что хотите.
Я кивнул. Он посмотрел на меня, добавил:
— Или вы привыкли к овсянке?
Теперь была моя очередь натянуто улыбнуться. Я спросил:
— Вы тут один за всех?
— Мадам больше никто не нужен.
Кофе закипел. Запах был отменный, это точно. Одно из постоянных разочарований: кофе никогда на вкус не бывает так же хорош, как его аромат. Взял чашку, попробовал, говорю:
— Черт, хороший кофе.
Он поднял указательный палец, говорит:
— Мадам не позволяет ругаться в доме.
— А она нас слышит?
Ответа не последовало. Я достал пару таблеток болеутоляющего, проглотил их, запил кофе. Джордан спросил:
— Сильно болит?
— А вы как думаете?
Он вышел. Вернулся с какими-то пакетиками, сказал:
— Размешайте один в стакане воды, эта штука просто чудеса творит.
Терять мне было нечего, взял стакан, разорвал пакетик, высыпал, добавил воды. Вода стала розовой.
— Красивый цвет.
— Мадам получает их из Швейцарии.
Я выпил: вкус сладковатый, но не противный. Говорю:
— Хоть я и люблю поболтать, но пойду-ка лучше поработаю.
Джордан мне:
— Вы ведь здесь для этого, не так ли?
В гараже я еще раз восхитился «роллс-ройсом». Я бы дорого дал, чтобы на нем порулить. Долго переодевался в комбинезон. Нос болел как сволочь. Сверился с графиком работ:
Понедельник — покраска.
Очень хорошо. Оконные рамы и ставни действительно не мешало покрасить… Вытащил лестницу, принялся смешивать краску. Прошло полчаса, и я почувствовал облегчение. Боль, которая корежила мое тело, ушла. Я сказал вслух:
— Господи, благослови Швейцарию.
Одна из самых полезных вещей в тюрьме — это плеер «Уокмен». «Уокмен», и еще телохранитель. Надеваешь наушники — и улетаешь. Но на прогулке этого делать не стоит. Тут ты обязан быть бдительным на все сто процентов.
Прислонил лестницу к стене, надел наушники. На кассете была Мэри Блэк.
Она зажигательно пела «Все еще верую» — странные молитвы в неподходящих местах.
Веруйте.
Войдя в рабочий ритм, я даже не заметил, как оказался у окна спальни. Увидел кровать под балдахином. Потом появилась Лилиан в шелковом халате. Я подумал: «Ого, лучше свалить отсюда».
Но даже не пошевелился.
Она сняла халат. Охренительно голая. Тело в великолепной форме. У меня встал. Потом она начала медленно одеваться. Черные чулки и шелковое нижнее белье. Посмотрела вверх, улыбнулась одними уголками губ. Я отодвинул лестницу, мозги аж вскипели. Мэри Блэк пела «Ярко синюю розу», но я уже не слушал. Передвинул лестницу к другому окну, занялся им.
Весь остаток дня я не видел Лилиан. Но она засела мне в мозг, как раскаленный уголь. Подошло время ланча, я отправился на кухню. На столе аккуратно разложены сэндвичи. Рядом ваза с фруктами. В доме ни звука. Я перекусил в тишине, вышел покурить. Пришел Джордан с хозяйской половины. Я сказал:
— Вы совсем не шумите.
— А зачем?
На это ответить нечего. Я и не стал отвечать.
Подумал: «Да пошел он» — и занялся сигареткой. Он стоял, наблюдал за мной. Потом заметил:
— Вы хорошо работаете.
— Рад, что вам нравится.
Помолчали. Я сказал себе: пусть копает. Он спросил:
— Вам здесь нравится?
— Что? А… немного непривычно.
— Можете жить здесь.
— Что?
— Не в хозяйском доме — над гаражом есть комната, выглядит немного по-спартански, но уютная. Ну конечно, телевизор и душ.
Я встал, говорю:
— Вы серьезно?
— Сэкономите время на дорогу.
Я подумал: отказаться всегда успею. Если афера с Клэпхемом накроется, всегда приятно иметь запасной вариант. Кивнул:
— Я подумаю.
А Джордан, как будто прочитав мои мысли, добавил:
— Возможно, будете также водить «Серебряный призрак».
Когда я добрался до Клэпхема, швейцарский эффект прошел, и я был весь разбит. Напротив дома стоял BMW. Затемненные окна. Открылась дверь, появился Нортон, говорит:
— Кое-кто хочет тебя видеть.
— Сейчас?
Я не смог скрыть раздражения в голосе. Нортон меня утихомирил. Очень люблю, когда меня утихомиривают Он сказал:
— Это босс. Лично приехал, чтобы встретиться с тобой.
— Срань господня!
Из машины вылез громадный мужик в кашемировом пальто. Иссиня-черные волосы, лицо в оспинах, лет ему было хорошо за шестьдесят. В повадке — сознание привычной силы. С водительского места вылез еще один тип, крупнее, чем первый. Просто бычара.
Нортон сказал:
— Мистер Гант, это Митч.
Гант протянул руку, мы обменялись рукопожатиями. Он говорит:
— Я много слышал о тебе… Митч.
— Мистер Гант… О вас я совершенно ничего не слышал.
Он посмотрел на Нортона, потом громко рассмеялся. Манерно так, откинув голову назад и показав все тридцать два зуба.
— В дом зайдем?
Я открыл дверь, пропустил их внутрь. Гант оценивающе огляделся, сказал:
— У тебя нет автоответчика.
— Нет.
Он посмотрел на Нортона, щелкнул пальцами, и сказал:
— Позаботься об этом.
Я сказал:
— Я пивка глотну. Вам чего-нибудь предложить?
Нортон и телохранитель отказались. Гант сказал, что выпьет со мной пива. Я пошел, принес, глотнул пару таблеток болеутоляющего. Гант спросил:
— Можно присесть?
— Конечно.
Он снял пальто, закатал рукава. Татуировка Королевского флота Ее Величества. Выпил пива из бутылки. Обычный работяга, да и только.
Я начал сворачивать сигаретку. Он говорит:
— Можно одну попросить?
Протянул ему готовую, дал прикурить. Он глубоко затянулся, проговорил:
— Я почти совсем не курю, но скажу тебе: это вещь.
Я кивнул, прикинул, что скоро перейдем к делу. Он спросил:
