– Зачем?
– Чтобы ты понял, что врать нехорошо.
– Правильнее выразиться – лгать.
– Ты будешь учить меня русскому языку? – искренне изумился Арахов.
– Конечно. Кто я? Русский кореец. А ты? Обыкновенный хохол.
– Ха-ха-ха-ха-ха!!!
– Ты не смейся. Лучше скажи, почему трусы купил американские.
– Понравились? У меня еще есть трусы, все долларами изрисованные.
– Доллары, Леня, должны быть в кармане, а не нарисованные на трусах.
– Мудрая мысль.
– Тормози-и!
У бетонного забора рынка, среди деревьев, Сергей заметил странную возню. Четверо парней-азиатов метелили длинноволосую блондинку. Девка закрылась руками, но побои сносила молча. Это был или наглый грабеж средь бела дня, или разборка на низшем уровне в сексуальном бизнесе. Однако что бы это ни было, Ли решил вмешаться. «Приора» с разворота врубила тормоза и юзом подлетела к обочине. Получилось круче, чем у профессиональных водителей, пожелай они так притормозить.
– Уф-ф, – Арахов, бледный, виновато заулыбался.
Сергей толкнул дверцу и прыгнул на улицу. Парни обернулись на шум. Удар, еще удар – Ли, не давая опомниться, глушил противников. Через пять секунд против него остался один человек, остальные корчились на земле. Девка плакала, закрывая лицо.
– Тихо! – Китаец выхватил из-под пиджака пистолет и направил в лицо Сергею. – Убью!
Улыбаясь, Ли развел руки. Он сейчас разглядел, что девка, из-за которой он ввязался в драку, тоже китаянка – длинный парик соломенного цвета съехал на бок. Все-таки здесь была разборка сутенеров с проституткой.
– Эй, ты! Волыну убери! – заорал из-за спины Сергея Арахов.
Китаец испугался и вдруг выстрелил в Леню.
– Бля!
Сергей метнулся в сторону. Арахов, ругаясь, спрятался за своей машиной. Парень с пистолетом, нервно корчась, схватил девку за шею, дернул на себя и приставил пистолет к ее голове.
– Тихо! Тихо всем! – заорал он визгливо.
Его подельники, отирая разбитые физиономии, отряхиваясь, поднялись на ноги. Они не собирались шутить – у каждого в руке вдруг оказалась короткая арматура с резиновой ручкой.
И снова завизжали тормоза. Сергей оглянулся. Широкий «БМВ», чуть не влепившись в зад араховской «Приоре», разом раскрылся – из всех дверей полезли боевики-азиаты в пиджаках и с пистолетами.
– Бах! Бах! Бах!
Шквал огня обрушился на китайцев. Парень с пистолетом, пробитый пулями, дергался, отлетая к забору. Уже мертвый, он стрелял куда-то в небо. Другие китайцы бежали.
Сергей лежал, вжимаясь в землю. Девка визжала пронзительно, на всю округу.
– Успокойся! – боевики схватили девку за руки и поволокли к машине.
В затылок Сергею уперся ствол пистолета.
«Зачем я полез в эту заварушку?»
– Ты тоже вставай!
Его рывком поставили на ноги, нагнули голову и толкнули в салон; он упал на чьи-то колени, упершись лицом прямо в задницу китаянки, лежавшей тут же и рыдавшей. «БМВ», ревя двигателем, сорвался с места.
– Стой, б..! Эй! – различил Сергей крик Арахова.
– Утихни, – вдогонку грянул выстрел.
Ли втянул в себя воздух вместе с пряным запахом неподмытой девки. Неужели Леню убили? Нет, забавлялись – вслед за выстрелом начался смех.
Отсмеявшись, сразу заговорили не по-русски. Вьетнамцы!
Сергею невозможно было пошевелиться. Все тело его болело, сжатое со всех сторон. «Терпи», – твердил разум, но тело отказывалось. Он пошевелился.
– Лежи спокойно.
«БМВ» встал. Ли толкнули. Он с готовностью рванулся назад и вывалился в открытую дверь на грязную землю. Следом полезла девка, чуть не ударив Сергея в лицо каблуком.
Боевики вышли, подхватили Сергея за шиворот куртки и повели к открытым воротам автостоянки. Где он находился, Ли понятия не имел. Высокий забор скрывал длинное одноэтажное здание с узкими окнами.
Девке надавали по щекам и увели в маленькую дверь под вывеской «Автомойка». Сергея же, молча подталкивая в спину, направили к железной двери, рядом с которой по отштукатуренной стене мелом были выведены иероглифы и русский перевод: «Спортзал».
Сергей вошел в темный узкий коридор. Его провели мимо приваленного к стене старого бильярдного стола. В ногах порскнули в дыру в стене две серые крысы.
За поворотом коридор уперся в ажурную стеклянную дверь. Шедший впереди боевик отворил ее, и Сергей оказался в освещенной красными фонариками комнате. Он с удивлением огляделся. Убранство комнаты было в юго-восточном стиле – шелковые драпировки с золочеными драконами и стеблями бамбука, высокие фарфоровые вазы на полу, подушки, плетеные циновки. В кресле, в темном углу, под балдахином из тяжелого шелка с золочеными кистями, сидел худой мужчина-вьетнамец с надменно сжатым ртом. Один из боевиков подошел к хозяину комнаты и что-то сказал ему на ухо. Тот хрипло засмеялся и коротко взмахнул маленькой рукой. Все боевики быстро вышли.
– Хе-хе-хе. Вступился за китайскую проститутку? Но ты же не китаец. И не кореец.
– Что? – Сергей не понимал, кто с ним говорит и смысл его слов.
– Ты не кореец. Ты сын Хо Цуна. Ты вылитый Хо Цун в молодости.
– Кто вы?
– Я? Хэн Хан, отец молодой женщины, которую ты ищешь.
– Я Сергей Ли, агент центрального управления ФСБ.
– Наслышан. Ли, да-да – это тот летчик. Я помню его. Ему нравилась Зина. Как мы тогда говорили, Зи-На. Мы тогда плохо говорили по-русски. Хе-хе.
– Вы знали мою мать? – Сергей шагнул к хозяину вьетнамской мафии.
– Знал. Она работала в больнице, которая обслуживала наш сельский округ. В нашей деревне была эпидемия лихорадки. Русские врачи творили чудеса. Особенно Зи-На. Она отпаивала нас лекарствами, колола шприцом – не брезговала лечить изможденных крестьян. Мы очень любили и уважали нашу Зи-Ну. Значит, она вышла замуж за летчика, – Хэн Хан задумчиво закивал.
– Вы сказали, я похож…
– А-а, вот ты уже и забыл о моей дочери. Хе-хе. Ты молод, Сережа. Но я говорю правду, не пытаюсь мутить твои мысли. Ты вылитый Хо Цун. На прошлой неделе я был во Вьетнаме, ездил закупать наш знаменитый рыбный соус «ныок мам» для своих ресторанов. Был в родной деревне. Хо Цун постарел. Да, а тогда… давно… он был начальником деревни. Сразу после войны с Америкой в деревнях были учреждены коммуны – и они долго у нас держались, как у вас колхозы и совхозы. Хо Цун был нашим начальником. Нужно было много рису. У Вьетнама было только два богатства – дружба с русскими и рис. Да… Зи-На спасла нас от смерти. Половину деревни – это точно. Все мужчины в деревне, узнав, что наша Зи-На отработала свой контракт и возвращается в Москву, скинулись и купили ей в подарок очень дорогой сервиз из фарфора. Хо Цун от имени деревни преподнес его в подарок твоей матери, но она отказалась. Она была очень молода и думала, что это нехорошо – принимать подарки от спасенных больных. Тогда мы пригласили ее к нам в гости. У нее был отлет через четыре часа, но мы сказали, что она нас очень обидит, если откажется от приглашения. Представитель КГБ разрешил Зи-Не посетить нашу деревню. Мы ехали в автобусе через поля, где созревал рис – богатый урожай. Мы остановили автобус и стали пить водку – за наши поля, за урожай, за Зи-Ну. Зи-На тоже пила и так упилась, – Хэн Хан, усмехаясь, кивнул, – что уснула. Мы сначала не заметили, что Зи-На спит – пили рисовую водку, говорили о своем все разом; и вдруг видим – дурак Че Шо, деревенский мальчишка, задрал платье нашей Зи-Ны, снял ее трусики и жадно пользует ее. Мы ополоумели. Мы прогнали мальчишку и сами, торопясь, ругаясь из-за очереди, сближались со спящей Зи-На. Мы были пьяны, Сережа, и Зи-На была так прекрасна – белая женщина, почти богиня. Незабываемые минуты. Я помню их до сих пор.
