2. Когда после ряда предшествовавших странных ощущений
у него произошел резкий срыв, то либидо и мортидо начали в большом количестве
проецироваться на внешний мир. Он увидел свои собственные чувства отраженными
от других, и точно так же, как отражение в зеркале может показаться спутанному
восприятию происходящим от самого зеркала, так и он воображал, что его любят
или ненавидят люди, едва его знавшие или не знавшие вовсе. Он слышал голоса и
имел видения, подтверждавшие его спроецированные чувства.
Наряду с этими заблуждениями или ложными верованиями, важную
роль в его болезни играла тенденция неправильно приписывать
"значение". Он склонен был придавать малейшему беззаботному движению
другого человека величайшее личное значение для себя, связывая его со строем
собственных чувств. Мясо в магазине выглядело теперь более значительным, чем
обычно, настолько значительным, что вызывало у него тошноту. Если кто-нибудь в
ресторане зажигал сигарету или облизывал губы, ему казалось, что это делается с
целью передать ему важное личное сообщение или пригрозить ему. И все эти новые
значения приводили его в замешательство.
Такое состояние психики, для которого характерны
проецирование и отражение чувств, а также преувеличенная оценка значительности,
называется "паранойяльным"; в особенности применим этот термин к
лицам, чувствующим, будто всеми поступками людей руководит мортидо, то есть все
они предупреждают его, угрожают ему, стремятся оскорбить его или причинить ему
вред. Параноидный шизофреник чувствует себя преследуемым и обычно слышит,
подобно Кэри, голоса, подтверждающие его чувства. Голоса эти, разумеется,
представляют лишь иной вид проекции и отражения: это его собственные мысли,
высказываемые ему самому. При этом он некоторым образом смутно чувствует, что
сценарий написан им самим; это проявляется в его ощущениях, будто его мысли
читаются, будто другие люди могут их видеть и так далее. Заметим, что в этой
стадии действовали и либидо, и мортидо. Одна женщина любила его, другие люди ненавидели.
3. На третьей стадии он долго лежал, почти как мертвый.
В этом состоянии у пациентов часто бывают внезапные, непредсказуемые приступы
крайней ярости. Они кажутся совершенно безразличными к окружающему и вдруг
бросаются на кого-нибудь, стоящего поблизости, пытаясь убить его. В этом
состоянии практически отсутствуют какие-либо внешние признаки деятельности
либидо; все, что удается наблюдать, происходит, по-видимому, от мортидо,
направленного внутрь или наружу. Меняется и так называемый мышечный тонус:
конечности можно привести в любое положение, в котором они остаются сколь
угодно долго без утомления, как будто человеку дали укрепляющее средство,
сделавшее его сильнее обычного. В то же время у больного, по-видимому, исчезает
всякий интерес к происходящему с ним самим или вокруг него. Эта эмоциональная
катастрофа и особый мышечный тонус являются признаками так называемого
кататонического состояния при шизофрении.
4. На четвертой стадии больше не было проявлений
мортидо. Кэри производил впечатление приятного и обходительного человека. По
его словам, все было превосходно. Теперь он был величайшим человеком на свете,
отцом всех детей и источником всей половой энергии. Он оценивал себя по
достоинству, как милостивый владыка и великий любовник, осчастлививший всех
мужчин и всех женщин. Время от времени он передавал другим пациентам и членам
персонала клочки бумаги, свидетельства его великодушия; в других случаях он
отказывал в этих дарах, вообразив какую-нибудь обиду. Изредка он дарил в
качестве знака особой милости кусочки своих испражнений, завернутые в бумагу.
Он любил весь мир, и в особенности самого себя. Его либидо изливалось в полную
силу, но теперь оно не проецировалось наружу, а обратилось главным образом
внутрь. На этой стадии его поведение очевидным образом напоминало младенца,
царственно "восседающего на своем троне и дарующего или отказывающего в
своих дарах, то есть испражнениях.
В течение этой стадии Кэри мог желать ежеминутно самых
противоположных вещей, не замечая, по-видимому, противоречий в своем поведении,
как будто одна часть его психики не знала или пренебрегала намерениями другой.
Он вел себя так, будто личность его раскололась на отдельные куски, действующие
независимо друг от друга.
[22]
Такое поведение, с некоторой
сексуальной окраской, часто наблюдается у подростков («гебе» и означает
по-гречески «молодость»), а пациенты этого рода кажутся одержимыми («френия»).
Отсюда происходит название описанного состояния – гебефрения.
Наряду с распадением личности на отдельные, независимо
действующие части, у Кэри было и расщепление другого рода. Все, что видели его
глаза и слышали его уши, отделилось от его чувств, поэтому действительность не
вызывала у него нормальных эмоциональных реакций. Слезы матери не пробуждали в
нем больше симпатии, а заботливость сестер не встречала благодарности. Чувства
его, казалось, не были связаны с происходившим вокруг. Его психика была
расколота в двух направлениях; наглядно можно описать это, как будто один
раскол произошел по вертикали, а другой по горизонтали. Расколы эти напоминают
великий церковный раскол Средних веков ("схизма") и способ
раскалываться под давлением, свойственный сланцу (по-гречески
"схист"). Поскольку раскол происходит в уме «одержимого» человека
(френия), становится понятным термин шизофрения,которым называют эту болезнь.
Шизофрения часто сопровождается чем-то, напоминающим
частичный или полный раскол между всем, что происходит с пациентом и его
чувствами по этому поводу; насколько можно видеть, его чувства мало связаны или
вовсе не связаны с событиями. Так обстояло дело с Кэри, когда он улыбнулся
своей рыдающей матери, вместо того чтобы с нею оплакивать свою участь. Прежде
чем наступает подлинный раскол, часто можно заметить, что происшествия
затрагивают будущего пациента меньше, чем его нормальных товарищей. Чувства
его, в некотором смысле, находятся не в остром, а в притупленном контакте с
действительностью. Мы говорим в таких случаях, что некоторые явления вызывают у
пациента притупленную реакцию, или неадекватный аффект. Такие индивиды больше
заинтересованы в своих грезах, чем в происходящем вокруг, и, поскольку их
эмоции зависят больше от внутренних процессов их психики, чем от внешних
событий, нормальному человеку в их обществе становится не по себе. Шизофрения
есть лишь преувеличенное проявление принципа, согласно которому люди чувствуют
и действуют в соответствии со своими внутренними образами, а не с
действительностью.
Мы можем теперь подвести итог тому, что узнали о
шизофрениках. Вначале они проявляют притупленные или неадекватные аффекты, в
которых чувства отщеплены от происшествий; впоследствии их психика
раскалывается на куски, действующие как будто независимо друг от друга.
