Поскольку Джен пропустил в этом семестре почти два месяца,
ему пришлось изрядно переволноваться во время экзаменов. Он не был уверен в
результате и знал, что отец вряд ли простит ему неудачу. В день окончания
экзаменов, вместо того чтобы собираться домой, как другие студенты, он сидел с
мрачным видом в своей комнате. Теперь, когда все кончилось, его беспокойство
час от часу возрастало. Последние полтора месяца он испытывал переутомление.
Вечером ему было трудно уснуть, и он просыпался до рассвета, чувствуя себя еще
более усталым, чем перед сном. Ему не хотелось есть, у него пропало половое
влечение и пропал интерес к людям, которые теперь только раздражали его. Ход
его мыслей замедлился, и ему было трудно сосредоточиться на занятиях.
Происходящее вокруг не вызывало у него, казалось, обычного интереса; он начинал
плакать без особой причины, подпрыгивал от каждого шума. Глаза его быстро
уставали, он страдал запором, отрыжкой и изжогой. Он принялся размышлять о
своем поведении после прошлого семестра, а также о различных своих поступках в
более раннем возрасте, которых он стыдился; у него было ощущение, что все о них
знают и разглядывают его на улице.
В эту ночь Джен попытался повеситься на своем галстуке. К
счастью, галстук оборвался, и Джен свалился на пол.
Он не поехал домой и на следующий день, а вечером попытался
отравиться газом; заделав все щели в двери и окнах, он повернул рукоятку. Ему
опять повезло: часть газа просочилась наружу, и хозяйка вовремя его нашла. Его
снова отвезли в Олимпию, положили в больницу, и на этот раз семья его
соглашалась со всем, что говорил доктор Трис. Джен пробыл в больнице шесть
месяцев, а потом в течение года часто бывал у врача. Хотя он и сдал экзамены,
он не вернулся в колледж, а уехал в город на севере штата и стал помощником
заведующего магазином мужской одежды. В течение ряда лет он большей частью
здоров, но раз в месяц по-прежнему посещает психиатра, и, когда он ощущает
возбуждение или депрессию, врач прописывает ему соответствующее лекарство, так
что он может жить и работать в более или менее уравновешенном состоянии.
Может показаться удивительным, что две болезни со столь
различными проявлениями случаются у одного и того же человека; составляя части
одного и того же психоза; но если подумать об этих двух эпизодах, то можно
усмотреть их важнейшую общую черту: оба они произошли от внезапного
высвобождения больших неудовлетворенных напряжений Ид. Во время первой болезни
Джен был чрезмерно общителен, чрезмерно великодушен, сексуально возбужден до
безрассудства, а временами также раздражителен, критичен и воинствен. Эти
действия произошли от взрыва угнетенного либидо с небольшим количеством
направленного наружу мортидо; взрыв этот был столь мощным, что одержал верх над
его здравым смыслом и чувством реальности.
Во время второй болезни у него произошел еще один взрыв
энергии Ид, но с двумя отличиями от предыдущего: во-первых, взрыв этот состоял
главным образом из мортидо; во-вторых, он был направлен не наружу, а внутрь. У
индивидов, подверженных таким взрывам, мы обнаруживаем всевозможные комбинации
конструктивной и деструктивной энергии. Обычно либидо направляется наружу, что
приводит к так называемому маниакальному эпизоду, а мортидо направляется внутрь,
вызывая депрессивный, или меланхолический эпизод. Поскольку оба состояния часто
встречаются у одного и того же индивида, этот вид болезни называется
маниакально-депрессивным психозом. У некоторых людей бывает длительная
депрессия без заметной маниакальной фазы или длительная мания без заметной
депрессии. У других маниакальные и депрессивные эпизоды перемежаются без
какого-либо правильного промежутка между ними. В случае Джена между двумя
фазами был период превосходного здоровья. Встречаются и смешанные типы, когда
взрывы либидо и мортидо происходят не один за другим, а в одно и то же время.
Как только взрыв миновал, индивид чувствует себя столь же
хорошо, как в лучшие времена. К сожалению, эта болезнь имеет тенденцию
повторяться с годами; именно для того, чтобы предотвратить такое повторение,
Джен продолжал посещать психиатра долгое время после выздоровления. В этом
отношении психоз подобен туберкулезу: когда больной выздоравливает, он все еще
должен соблюдать осторожность и через правильные промежутки времени бывать у
врача, чтобы убедиться в своем благополучном состоянии.
В нашей стране, по крайней мере, в мирное время церковь и
воспитание побуждают большинство людей направлять большую часть своего либидо
наружу и большую часть своего мортидо внутрь. Поэтому при психотических взрывах
мортидо пациент чаще предпочитает облегчить свои напряжения самоубийством, а не
убийством; вследствие этого частота самоубийств более чем вдвое превосходит
частоту убийств. В некоторых других странах, где мортидо не так сильно направляется
внутрь, имеется более выраженная тенденция агрессивности по отношению к другим;
то же касается некоторых групп в нашей стране. У некоторых мусульманских
народов Дальнего Востока индивид может внезапно впасть в состояние амока,
пытаясь убить как можно больше людей; иногда это делается с
"оправданием", смысл которого сводится к тому, что Суперэго разрешает
человеку направить свои смертоносные желания наружу, а не внутрь. Немало было
написано об амоке в других частях света, но он встречается также в Америке, где
и достигнуто, вероятно, рекордное число убийств. Наряду с индивидуальными
убийствами есть также многочисленные виды массовых убийств, не рассматриваемых
как психотические: войны, истребительные кампании, расовые и религиозные
побоища и бандитизм; некоторые из них поощряются государственной властью,
некоторые она терпит, а с некоторыми борется.
Иногда трудно отличить шизофренические психозы от
маниакально-депрессивных. Для классификации этих болезней важно то, что делает
пациент, а не то, как он это делает. Маниакально-депрессивный больной может
иметь те же идеи преследования, что и параноидный шизофреник, а многие
шизофреники начинают с эпизода меланхолии. Чтобы отличить отчаянные настроения
шизофреника от угнетенных эмоций маниакально-депрессивного больного, требуются
годы обучения и практики, а правильный диагноз может быть важен для выбора
лекарственного лечения.
3. Что вызывает психозы?
Об этом мы знаем очень мало; известно лишь, что шизофрения
может быть как-то связана с химией мозговых клеток, а маниакально-депрессивный
психоз – с железами. Имеются также доказательства, что к
маниакально-депрессивному психозу имеет отношение простое химическое вещество,
содержащееся в крови, – литий. В настоящее время мы больше знаем о
проявлении психозов, чем об их причинах.
