Георгий свернул со Свердловки на Октябрьскую, потом на
Дзержинскую – и вскоре, пробежав дворами, оказался на улице Горького, почти
напротив кинотеатра «Спутник». Глянул на афишу. Эх ты, черт, «Фантомас
разбушевался» уже прошел, а так хотелось посмотреть… Первый «Фантомас» чепуха,
конечно, но чепуха интересная. Вдобавок там играет эта невероятно хорошенькая
блондинка, худенькая и элегантная, Милен Демонжо. Георгий уже видел ее в «Трех
мушкетерах». Господи, вот это фильм! Георгий ходил на него тринадцать раз! На
счастье, фильм вышел на экраны еще до начала практики, не то он и его бы
пропустил. Классная киношка, очень красивая. Какие костюмы, какие дворцы! Но
ведь это все история, а «Фантомас» – фильм современный. Хотя… ужасное вранье,
конечно. Нет, не в том смысле, что сюжет фантастический – бывает фантастика и
покруче, например, «Туманность Андромеды» Ефремова, – а в том смысле, что люди
так жить не могут, как современные французы в фильме. В реальной жизни они не
могут носить такую хорошую одежду, жить в таких квартирах, ездить на таких
автомобилях… В газетах то и знай пишут про нечеловеческие условия труда в
капиталистическом обществе. Ну и жизнь в бытовом смысле, наверное, там
нечеловеческая. Так что фильм, конечно, – туфта. Пропагандистская буржуазная
агитка.
Или нет? Э, про такое лучше не думать! Дай себе волю, и до
чего только не додумаешься…
– Жаль, что «Фантомас» уже прошел. С этой работой дохнуть
некогда, снова хорошую киношку пропустил, – проворчал Георгий, чувствуя себя
невероятно счастливым именно оттого, что ему даже в кино сходить не хватает
времени, а когда кончится практика и его возьмут в штат, наверное, времени на
кино еще меньше останется.
Когда-нибудь, лет через тридцать или даже сорок, Георгий
Аксаков напишет автобиографию. Мемуары! И первой фразой маститого автора будет:
«Я родился для того, чтобы стать журналистом…»
Он перешел улицу. Рядом с кинотеатром был вход в парк
Кулибина. Говорят, раньше здесь находилось кладбище. Теперь от него сохранились
только две могилы: самого изобретателя-самоучки и бабушки Алеши Пешкова,
вернее, великого советского писателя Максима Горького. Все остальное стало
парком – довольно мрачным, сырым, темным и прохладным. Мама, баба Саша и
покойная баба Люба (до недавнего времени у Георгия было две бабушки) парк
почему-то терпеть не могли, баба Саша вообще сюда никогда не ходила, но
объяснять ничего не объясняла. Это было как-то связано с ее прошлым, еще до рождения
Георгия баба Саша «сидела». Тогда был культ личности, ныне осужденный.
Осужденный-то осужденный, однако толком рассказывать про те времена никто не
хотел. Сразу начинались какие-то оглядки, недомолвки, в глазах людей
проскальзывал страх… Смешно! Как будто в наше время, в нашей стране могут
кого-то преследовать за политические убеждения! Конечно, если ты не
антисоветчик, ты можешь сказать все, что хочешь, ведь у нас самое справедливое
и свободное государство на земле. Но, к сожалению, баба Саша думала иначе.
Георгий попал в парк Кулибина лет в пятнадцать, когда их
класс повели на какую-то экскурсию и нужно было пройти через парк. Ну и что
такого особенного в этом месте? Подумаешь, кладбище тут было. Всякие оживающие
мертвецы или потревоженные духи покойников – просто предрассудки. Нет здесь
никаких духов! Зато комаров всегда какое-то невероятное, болотно-тропическое
количество, вот они донимают похлеще призраков. Впрочем, несмотря на тучи
комаров, на лавочках сейчас все же сидели многочисленные парочки, как минимум
по две на каждой лавке. А вон одинокая девчонка, мимоходом отметил Георгий.
Кавалер опаздывает? Может, и не придет вовсе. Вполне может быть! Девчонка-то
совсем не современная – с косой, и юбка не пышная, и блузка не капроновая, а
просто ситцевая, белая в горошек, и туфли не на шпильках… Сейчас у таких
скромненьких барышень с косичками уже нет никаких надежд найти хорошего
кавалера – когда кругом столько стриженых, модных и бойких красоток. Другие
времена настали!
Георгий промчался через парк с такой скоростью, что комары
разлетались перед ним в некотором даже испуге и не осмеливались гнаться.
Выскочил на Белинку и притормозил. О, на афише кинотеатра имени Белинского –
зеленая лысая голова Фантомаса! Вот, значит, куда он перебрался с центральных
экранов. Так, на двенадцать есть сеанс. Георгий машинально сунул руку в карман,
нашаривая гривенник, но тут же вспомнил, куда идет. Нет, Фантомасу придется еще
немного поскучать без него, и Милен Демонжо останется ждать встречи с Георгием,
совсем как та девочка на лавочке – своего кавалера. Работа прежде всего!
Он чуть не опоздал. Гроб, обитый красной тканью, уже вынесли
из коммуналки, где жил Вознесенский, и поставили на табуретах на лужайке,
заросшей мелкой аптечной ромашкой и темно-зеленой муравой. Вокруг толпился
народ. За спинами, среди вороха цветов едва можно было разглядеть сложенные на
груди руки покойника – покрытые желтой, как бы глянцевой кожей, и такой же
желтый глянцевый лоб. Лучший хирург ожогового центра с собственными ожогами
сладить не мог – они были слишком обширны. Георгий встречался с Олегом
Вознесенским один раз – на какой-то медицинской конференции, о которой писал по
заданию редакции, – и надолго запомнил ужас, который испытал при виде этого
высокого человека. Великолепные черные волосы не скрывали рубцов на голове,
яркие черные глаза, которые когда-то, наверное, были красивыми, теперь казались
пугающими в обрамлении полосок желто-розовых век без признаков ресниц. Страшное
лицо! Но стоило Олегу заговорить, стоило перестать смотреть на хирурга, а
начать слушать – впечатление сразу менялось. У него был потрясающий голос,
внушающий безоглядное доверие. Такие голоса бывают у первоклассных актеров.
Олег Вознесенский был комсоргом курса, и недаром, когда он ринулся на целину,
десятка два студентов оставило институт и поехало вместе с ним. Зачаровал он их
своим голосом, наверное! Эти бывшие студенты по-прежнему работали где-то в
Казахстане, стали настоящими целинниками. Ничего об их судьбах Георгий не знал,
а сейчас подумал, что неплохо было бы разузнать и упомянуть о них в статье. А
может быть, кто-то тоже вернулся в Энск и сейчас стоит около гроба, провожая в
последний путь товарища боевой комсомольской юности?
Георгий поморщился – штамп. Долой штампы! Внимательней к
словам и даже к мыслям, будущий автор мемуаров, будущий маститый писатель!
