Юношу звали Антон Валуев, и он был обуреваем ревностью и
обидой. Его, как выяснилось, откровенно водили за нос два человека, которые
только и были ему дороги в жизни: лучший друг и любимая девушка. Они оба вдруг
начали его избегать. Друг рассказал, что решил жениться на русской девушке
(венчаться тайно, потому что она еще очень молода и родители не дадут
разрешения, да и сам он слишком молод для регистрации брака в мэрии), пригласил
Антона быть шафером… но потом вдруг сообщил, что намерения его изменились и
венчание откладывается. Говоря так, Максим старательно отводил зеленые глаза, а
лицо его – лицо человека, не привыкшего лгать, нарушать слово чести (к тому же
данное его отцом!), – было совершенно несчастным. Антон сразу понял, что Максим
лукавит, однако сделал вид, будто принял ложь за чистую монету, хоть и был
оскорблен и обижен. Ну что ж, мало ли какие могут быть резоны у человека!
Но это было еще не все. Максим, заикаясь и запинаясь, промямлил,
что лучше бы им встречаться теперь пореже. Все-таки они оба в отрядах
R?sistance, и если схватят их обоих, под удар будут поставлены сразу две
группы.
– Слушай, – изумился Антон, – да ведь мы и так видимся от
силы раз в месяц!
– Значит, будем видеться раз в два меясца, – буркнул Максим.
– Или в три…
Антон холодно простился с другом и отправился на собрание
группы в самом отвратительном настроении. Впрочем, от одной мысли, что он
увидит Лору (девушку своей мечты), настроение у него вскоре улучшилось. Он
раздумывал о том, что пора уже перестать бросать на нее пылкие взгляды, а
перейти к не менее пылким словам. Лора всегда смотрела на него очень
приветливо. Правда, страсти в ее глазах Антон не разглядел, как ни старался, но
ведь она могла притворяться равнодушной…
Лора не пришла на явочную квартиру, однако Гийом,
руководитель группы, никакого беспокойства не проявлял. А вот Антон
встревожился и улучил минутку спросить Гийома, почему ее нет, не заболела ли.
Гийом поморщился (он не любил таких вопросов), а потом сказал, что Лора к ним
больше не придет.
– Нет, с ней ничего не случилось! – тут же воскликнул он,
увидев, какой ужас промелькнул в глазах Антона. – Она попросила перевести ее в
другую группу.
– Почему?
Гийом пожал плечами и ответил, что, мол, на то были свои
причины, хотя не обязан был ничего объяснять. Да и Антону (Огюсту, вернее
сказать) не следовало спрашивать, согласно законам конспирации. Однако ответ на
недозволенный вопрос был для Антона очень важен, именно поэтому он что-то такое
заметил в непроницаемых глазах Гийома, уклончивость какую-то, странную заминку,
и влюбленное сердце, которое всегда вещун, подсказало ему, что дело здесь
нечисто.
Дело здесь в нем. Лора просто не захотела с ним больше видеться!
Поняла, что он в нее влюблен, и… Он ей не нужен. Может быть, у нее есть другой,
а любовь Антона ей ни к чему…
Он был влюблен впервые в жизни, может быть, поэтому так
остолбенел, мгновенно заболел от своей догадки. Но разве он мешал ей? Разве досаждал
своими чувствами? Он просто смотрел на нее… «Как все это неудачно сошлось, –
подумал он с тоской. – Два самых дорогих человека меня покинули!»
И вдруг имя Лоры коснулось его слуха. Антон насторожился.
Две девушки болтали в сторонке. Пусть они и состояли в
группе R?sistance (их делом было добывать бумагу для пишущих машинок, чтобы
печатать на ней воззвания), но оставались самыми обычными девушками. А о чем
могут болтать самые обычные девушки? О нарядах, конечно.
– Лора сказала, что мадам Салю мастерит ей потрясающее
платье из старого бабушкиного шифонового. Оказывается, перед прошлой войной с
бошами тоже был в моде шифон. Лора говорит, получается что-то волшебное!
– И где живет эта волшебница?
– Где-то рядом с Нотр-Дам де Лоретт. Лора сказала, у нее
сегодня в три часа там какое-то торжество, а до этого она забирает у мадам Салю
свое платье…
Девушки вдруг заметили, что Антон слушает их разговор, и
быстренько закрыли на замок свои хорошенькие ротики. Но он уже услышал, что
хотел: сегодня в три Лора будет в Нотр-Дам де Лоретт! Есть надежда увидеть ее!
Он скажет ей все, и… Может быть, Лора тоже неравнодушна к нему, а все ее
опущенные или отведенные глаза – не более чем девичья скромность. Если Лора
благосклонно выслушает его признание, если не откажется от встреч с ним, Антон…
О, Антон будет просто на небесах от счастья!
При одной мысли о Лоре у него начинала кружиться голова. Ни
об одной женщине в мире он не думал с таким благоговением – и одновременно с
вожделением. Это и есть любовь! Неужели Лора не поймет, не оценит? Если да, то…
тогда он готов жениться на ней, обвенчаться прямо там же, в Нотр-Дам де Лоретт!
Лора… Лоретт… В этом было некое мистическое совпадение, которое воодушевило
Антона.
Он отлично знал храм на рю Шатодан: старый, тихий храм с
дорическими колоннами на высоком крыльце, с богато украшенным портиком и
чудесной статуей Богоматери внутри. Самое удивительное, что именно там
собирался венчаться Максим, в этот храм он просил прийти Антона и быть его
шафером. Как ни странно, именно сегодня, в три часа. Но венчание Максима
отменено…
Какое странное совпадение, опять подумал Антон. И тут
мелькнуло у него подозрение, что не все так просто с внезапной переменой
намерений Максима, с исчезновением Лоры и с тем, что она должна забрать платье
у портнихи для какого-то торжества и именно в три часа быть в храме. Неужели
венчание Максима все же состоится? Значит, друг его обманул? А Лора? Она что,
будет исполнять роль подружки невесты на том венчании? Или…
Сумбурные мысли, черные подозрения и самые светлые надежды
беспорядочно мешались в голове Антона. Поэтому неудивительно, что он ничего не
замечал вокруг себя: ни прекрасного дня, ни Парижа, ни гитлеровцев, ни молодого
человека в укороченной шинели и в кепочке, надвинутой на лоб, идущего за ним по
пятам.
Молодой же человек – звали его Анатолий Жеребков, он тоже
был русский и тоже принадлежал к кругу детей эмигрантов, правда, к тому кругу,
в котором безоговорочно приняли власть оккупантов, – шел за Антоном и
размышлял, не пора ли уже остановить кого-нибудь из полисье и указать им на
юношу. Конечно, он ничуть не сомневался, что и сам в силах скрутить его, но
вдруг тот окажется вооружен? У Жеребкова имелся при себе пистолет, но Руди не
советовал своим парням применять оружие на людях.
– Это немцы могут себе позволить восстанавливать против себя
население, – внушал он своим подчиненным, – а мы должны выступать в образе
защитников французского народа: защитников от коммунистов, от подпольщиков,
которые совершают подлые диверсии, при которых гибнут мирные люди, от
смутьянов, настраивающих молодежь против нового порядка…
