Было что предъявить фюреру, когда он наконец придет в себя. Москва и Украина пали, а Ленинград был окружен кольцом блокады. Знамена со свастикой развивались над башнями Кремля, и можно было наконец-то подумать об отдыхе. Правда, разведка доносила о том, что в незамерзающий северный русский порт Мурманск приходит уже второй английский конвой с оружием и боеприпасами, однако на готовившихся к празднованию Рождества фашистских функционеров особого впечатления это сообщение не произвело. По их мнению, с Советами вермахт должен был покончить уже к лету 1942 года!
* * *
Что же касается Черчилля, то уже 9 октября он выступил перед Палатой общин и заявил следующее: «В истории уже имело место одно падение Москвы, падение, закончившееся полным разгромом вторгшегося в Россию неприятеля. Было бы глупо считать, что Россия именно теперь сдастся, ее сопротивление будет сломлено, а ее народ безропотно пойдет под ярмо гитлеровской тирании. Германским лидерам следовало бы помнить, что Наполеон тоже вошел в Москву накануне зимы…»
Сталин также постарался максимально возможно использовать исторические параллели. 17 октября он вновь напрямую говорил с советскими гражданами по радио, впервые с момента падения Москвы. И люди вновь вставали целыми толпами возле рупоров громкоговорителей и вслушивались в его медленный, невыразительный голос с характерным грузинским акцентом, сейчас почему-то даже более заметным, чем раньше, и слушали, как он описывал нынешнюю трагическую ситуацию, связанную с потерей Москвы. Он говорил об огромных потерях советских войск, однако утверждал, что потери врага еще больше. Первой причиной поражения советских войск он назвал отсутствие второго фронта в Европе. Другая причина временных неудач Красной Армии, по его словам, состояла в недостатке танков и отчасти авиации.
«В современной войне очень трудно бороться пехоте без танков и без достаточного авиационного покрытия с воздуха. Наша авиация по качеству превосходит немецкую авиацию, а наши славные летчики покрыли себя славой бесстрашных бойцов. Но самолетов у нас пока еще меньше, чем у немцев. Наши танки по качеству превосходят немецкие танки, а наши славные танкисты и артиллеристы не раз обращали в бегство хваленые немецкие войска с их многочисленными танками. Но танков у нас все же в несколько раз меньше, чем у немцев. В этом временный успех немецкой армии. Нельзя сказать, что наша танковая промышленность работает плохо и подает нашему фронту мало танков. Но немцы вырабатывают гораздо больше танков, ибо они теперь имеют в своем распоряжении не только свою танковую промышленность, но и промышленность Чехословакии, Бельгии, Голландии, Франции. Без этого обстоятельства Красная Армия давно разбила бы немецкую армию, которая не идет в бой без танков и не выдерживает удара наших частей, если у нее нет превосходства в танках».
Дальше Сталин признал, что гитлеровцам удалось завоевать обширные пространства территории России, однако напомнил о еще более обширных пространствах за Уралом и в Сибири. Наконец он обратился к национальной гордости слушавших его советских граждан и в качестве главного аргумента привел слова Кутузова из его послания к царю 1812 года: «С потерей Москвы не потеряна Россия. Тогда как потеряв армию, мы потеряем также и Россию». «Мы выбрали ту же самую стратегию, – заявил он, – и мы уверены, что победа над фашизмом рано или поздно придет, хотя, безусловно, чтобы добиться этой победы, нам всем потребуется приложить еще немало усилий и проявить немало мужества и упорства!»
Когда 7 декабря 1941 года в Ставку Верховного, находившуюся в Горьком, пришло сообщение о нападении японцев на американскую военно-морскую базу Перл-Харбор и уничтожении колоссальных запасов жидкого топлива для Тихоокеанского флота США, Сталин впервые за долгие месяцы позволил себе рассмеяться:
– Ай да японцы, ай да хитрецы! Сбрасывать бомбы на нефтехранилища, куда американцы завозили горючее в течение нескольких лет, и лишь потом бомбить стоящие рядом линкоры?! Вот у кого немецким генералам следовало бы поучиться мудрости и умению воевать – у японцев! И ведь как верно задумано… Ну кому, скажите на милость, нужны корабли, если их нечем теперь заправлять и они даже не могут выйти из гавани. Умно, очень умно!
11 декабря правительство Германии объявило войну США, и это сообщение окончательно подняло ему настроение:
– Интересно, какими силами и средствами гитлеровская Германия собирается воевать с США? Для такой войны она не имеет ни авиации дальнего действия, ни соответствующих морских сил.
* * *
В тот же день на другом конце света, а именно на территории Соединенных Штатов Америки, в Законодательном собрании штата Нью-Йорк хорошее настроение было и еще у одного лидера, хотя далеко не такого могущественного, каким был Иосиф Сталин. Американский коммунист итальянского происхождения Питер В. Коччиони готовился выступать. За спиной у него был долгий и трудный путь типичного «человека из трущоб». Мальчишкой он собирал уголь на железнодорожных путях, работал то на одном заводе, то на другом, бастовал и митинговал в годы Великой депрессии, а после стал активным членом КПА и одним из ее ведущих нью-йоркских функционеров. Он приобрел популярность в качестве защитника интересов трудящихся, однако, несмотря на все усилия его соратников по партии, американцы за коммунистов голосовать не желали.
Положение несколько улучшилось с введением в практику голосования по системе пропорционального представительства, когда каждый из голосующих получал столько голосов, сколько людей избиралось, и мог распределять их при голосовании пропорционально своим интересам и симпатиям. Однако даже и в этих условиях победить ему вначале не удавалось. И только лишь нападение фашистской Германии на Советский Союз открыло ему дорогу в депутатское кресло. «Советский Союз сражается! Советский Союз не намерен покориться!» – сообщали газеты и радио, и впечатление от этой титанической битвы на просторах России сразу же прибавило симпатий и коммунистам внутри США.
Его выбрали сразу же после того, как пришли сообщения, что, несмотря на то что Москва взята, русские продолжают сопротивление и отнюдь не склонны к капитуляции. И вот теперь он, член Законодательного собрания штата Нью-Йорк и единственный в нем коммунист, должен первый раз выступать перед своими коллегами-законодателями.
Из самых заслуживающих доверие источников он уже знал, что остальные депутаты готовятся его освистать, что ими уже закуплены всевозможные дуделки, пищалки и надувные языки. Однако сейчас он был уверен в себе как никогда и не без оснований надеялся на полный успех.
– Депутат Питер В. Коччиони! – провозгласил вице-спикер. – Вам дается пять минут.
В зале все замерли. Вот сейчас, сию минуту, он попытается их агитировать, и вот тогда они ему зададут…
Однако Питер сказал совсем не то, что все от него ожидали.
– Как вы, конечно, знаете, – начал он, и в зале сделалось так тихо, что все услышали, как между стеклами одного из окон бьется каким-то чудом залетевшая туда муха, – нашей стране только что объявлена война со стороны фашистской Германии, а перед этим мы подверглись ничем не оправданному нападению со стороны Японии. Все это означает, что очень скоро многие сотни тысяч американских граждан окажутся в рядах наших славных вооруженных сил – кто в пехоте, кто в бронетанковых войсках, кто в авиации. Им всем предстоит схватка не на жизнь, а на смерть, однако здесь, в тылу, мы все должны помнить о том, что заработная плата, которую получают солдаты нашей армии, очень невелика, в то время как проезд из одного конца Нью-Йорка в другой стоит довольно дорого. Поэтому я предлагаю ввести закон, по которому каждый военнослужащий армии США, носящий форму, с нынешнего дня будет иметь право на бесплатный проезд во всех видах общественного транспорта до самого конца войны.
