«Я — артефакт; совершенствующийся идол».
Один-единственный смертный видел его обнаженным; это было
восемнадцать часов назад. Человек в ужасе закричал: «Да ты же демон!»
— Считай меня кем угодно, — ответил Малах,
понимая, как и люди древности, что ангелы и демоны суть одно и то же,
взаимозаменяемые архетипы, разница лишь в полярности: ангел-хранитель,
одолевший твоего врага в битве, побежденному видится демоном-разрушителем.
Малах опустил голову и краем глаза увидел свою макушку —
там, внутри венца, сиял бледный кружок кожи. Это тщательно оберегаемое полотно
было единственным нетронутым участком на его теле. Священная пустота терпеливо
дожидалась своего часа… и сегодня она будет заполнена. Малах еще не получил то,
что требовалось для завершения шедевра, но этот миг стремительно приближался.
От увиденного Малах воспрянул духом и ощутил прилив сил. Он
запахнул кимоно, подошел к окну и посмотрел на таинственный город.
«Оно сокрыто где-то там».
Малах сосредоточился на предстоящей задаче, подошел к
туалетному столику и аккуратно наложил на лицо, голову и шею тональный крем —
татуировки исчезли. Затем он надел заранее подготовленный костюм и несколько
предметов, тщательно подобранных для этого вечера. Закончив, Малах еще раз
взглянул в зеркало и с довольной улыбкой погладил себя по гладко выбритой
голове.
«Оно где-то там. И сегодня кое-кто поможет мне его найти».
Выходя из дома, Малах морально подготовился к событию,
которое должно было потрясти Капитолий. Он не остановился ни перед чем, чтобы
собрать все необходимое для действа.
И теперь наконец в игру вступила последняя пешка.
Глава 3
Шуршание автомобильных шин по асфальту вдруг изменилось.
Роберт Лэнгдон оторвался от чтения и с удивлением поднял глаза.
«Уже Мемориальный мост?»
Лэнгдон отложил заметки и взглянул на спокойные воды реки
Потомак. Над гладью висело тяжелое марево. Район Фогги-Боттом, оправдывая свое
название «туманной долины», всегда казался Лэнгдону неподходящим местом для
строительства столицы: в распоряжении отцов-основателей был весь Новый Свет, а
они заложили краеугольный камень утопического общества на прибрежной топи.
Лэнгдон взглянул на изящные округлые очертания американского
пантеона — Мемориала Джефферсона. Впереди возвышался строгий Мемориал
Линкольна, своими прямыми линиями напоминавший афинский Парфенон. Но главное
украшение города было дальше — тот самый обелиск, который Лэнгдон увидел еще с воздуха.
Его создателей вдохновили не греки и не римляне, а куда более древняя
цивилизация.
«Египетский обелиск Америки», — подумал Лэнгдон.
Монолитная колонна взмывала высоко вверх подобно
величественной корабельной мачте. Лэнгдон смотрел на нее под углом, и оттого
казалось, что обелиск не стоит на земле, а качается в пасмурном небе, как на
зыбких волнах. Профессор тоже словно потерял землю под ногами. Сегодняшний
приезд в Вашингтон был очень неожиданным.
«Я собирался тихо-мирно отдохнуть дома… а теперь вот подъезжаю
к вашингтонскому Капитолию».
Утро началось как всегда: без четверти пять он погрузился в
абсолютно спокойную воду гарвардского бассейна и проплыл два с половиной
километра по пустым дорожкам. Конечно, Лэнгдон выглядел куда лучше в
студенческие годы, когда играл в сборной США по водному поло, но для мужчины за
сорок вид у него был подтянутый и бодрый. Разница заключалась лишь в количестве
времени и сил, уходивших на поддержание формы.
Приехав домой в шесть, он приступил к утреннему ритуалу и
начал молоть суматранский кофе, с удовольствием вдыхая экзотический аромат.
Однако почти сразу его внимание привлек мигающий огонек автоответчика. Странно.
Кто мог звонить ему в шесть утра воскресенья?
Лэнгдон нажал кнопку и прослушал сообщение.
— Доброе утро, профессор Лэнгдон! Простите за столь
ранний звонок. — Вежливый молодой человек явно робел и говорил с едва
заметным южным акцентом. — Меня зовут Энтони Джелбарт, я
секретарь-референт Питера Соломона. Мистер Соломон сказал, что вы рано
просыпаетесь… он хотел бы как можно скорее с вами связаться. Будьте добры,
перезвоните ему, как только получите это сообщение. У вас наверняка есть его
прямой номер, но на всякий случай продиктую: 202-329-5746.
Лэнгдон вдруг встревожился. Его старый друг, безукоризненно
воспитанный и учтивый Питер Соломон, никогда бы не позвонил в такую рань без
очень серьезного повода. Бросив недомолотый кофе, Лэнгдон поспешил в кабинет.
«Надеюсь, у него все хорошо».
Несмотря на незначительную разницу в возрасте — двенадцать
лет, — Питер Соломон был ему не только другом и наставником, но и заменил
отца. Они познакомились в Принстонском университете: учившегося на втором курсе
Лэнгдона пригласили на лекцию известного молодого историка и мецената.
Представляя вниманию слушателей чарующий образ семиотики и архетипической
истории, Соломон читал лекцию с заразительным азартом и заронил в душу Лэнгдона
то, что позднее стало главной страстью всей его жизни. Впрочем, не блестящий ум
Питера, а доброта его серых глаз подвигла Роберта написать ему письмо с благодарностями
за лекцию. Молодой студент не надеялся получить ответ от одного из
состоятельнейших и влиятельнейших американских интеллектуалов, однако Соломон
ответил. Так началась весьма приятная для обоих дружба.
Знаменитый преподаватель и очень скромный человек, он
происходил из чрезвычайно богатой семьи Соломонов — их имена можно было увидеть
на многих зданиях и на памятных досках многих университетов страны. Подобно
европейским Ротшильдам, семейство Соломонов окружал некий мистический ореол
богатства и успеха, и сама фамилия указывала на принадлежность к избранным
слоям американского общества. Еще в молодости Питер унаследовал состояние и
связи отца и к пятидесяти восьми годам занимал бесчисленное множество высоких
постов. Роберт периодически подтрунивал над единственным пятном в его
безупречной родословной: дипломом «второсортного» университета, Йеля.
Войдя в кабинет, Лэнгдон с удивлением обнаружил, что Питер
прислал ему еще и факс.
Офис секретаря Смитсоновского института
Питера Соломона
Доброе утро, Роберт.
Мне надо немедленно с тобой поговорить. Пожалуйста, позвони
как можно скорее по номеру 202-329-5746.
Питер.
Лэнгдон сразу же набрал номер и сел за письменный стол
ручной работы.
— Офис Питера Соломона, — прозвучал знакомый
голос. — Энтони Джелбарт. Чем могу помочь?
— Здравствуйте, это Роберт Лэнгдон. Вы оставили мне
сообщение…
