— Думаю, особой борьбы не было, — сказала Лорен. — Тот, кто это сделал, просто поднял Старра, вынес спиной вперед, распахнув при этом двери, и швырнул вниз. Я внимательно изучила его ноги и щиколотки и уверена: мистер Старр даже не коснулся ногами перил, когда его сбрасывали на тротуар.
— Никаких больше ссадин и порезов, никаких ран, отметин, следов сопротивления?
Лорен покачала головой.
— Хотя есть одна странность.
— Говори, дорогая; странности — лучшие друзья детективов, после несообразностей.
— Я внимательно смотрела на синяки от кулаков, помнишь, те, что с кольцом? Был еще один след — точно такой же, как остальные, но уже без кольца.
— Может, он его снял.
— Посередине избиения?
Никки сделала большой глоток коктейля, наслаждаясь ощущением того, как пузырьки лопаются у нее на языке, и глядя через расположенный рядом плексигласовый барьер на улицу с высоты седьмого этажа. Они еще не понимала, что может означать информация Лорен, но вытащила блокнот и записала: «Один удар без кольца».
Они заказали аранчини и тарелку оливок и к тому времени, когда принесли закуски, уже перешли к другим темам. Осенью Лорен предстояло вести семинар в Колумбии; ее таксу Лолу выбрали для участия в рекламе собачьего корма, когда она в прошлые выходные выгуливала ее на площадке; Никки берет недельный отпуск в конце августа, собирается съездить в Исландию — не хочет ли Лорен отправиться с ней.
— Там слишком холодно для меня, — сказала та, но обещала подумать.
Завибрировал мобильный Никки, и она взглянула на экран.
— В чем дело, детектив? — спросила Лорен. — Срочно необходимо ваше участие в погоне? Вы сейчас спуститесь на канате прямо к парадной двери, где вас ждет преступник, готовый сразиться на кулаках?
— Рук, — только и сказала Никки. Она взяла со стола телефон.
— Говори, не стесняйся.
— Это Рук, — повторила детектив, как будто дальнейших объяснений не требовалось.
Она подождала, пока не включится голосовая почта.
— Дай ему мой телефончик, — предложила Лорен, помешивая соломинкой «Кровавую Мэри». -
Бывают и похуже, чем Джеймсон Рук. С этим мужчиной еще можно иметь дело.
— О, ну конечно, только этого мне и не хватало. Мало того, что он повсюду таскается за мной хвостом, так еще и это. — Когда мобильный снова завибрировал, показывая, что получено сообщение, Никки нажала на кнопку и поднесла телефон к уху. — Ух ты! Если верить ему, он наткнулся на очень важные сведения насчет дела Мэтью Старра, и мне нужно это увидеть… -
Она подняла руку, чтобы остановить готовую заговорить Лорен и дослушала сообщение до конца.
— И что за сведения?
— Не сказал. Якобы сейчас говорить не может, но мне нужно приехать к нему домой; оставил адрес.
— Надо ехать, — решила Лорен.
— Я начинаю беспокоиться. Насколько я его знаю, он мог воспользоваться правом гражданского ареста
[63]
и схватить любого, кто знаком с Мэтью Старром.
Когда мощный грузовой лифт остановился на последнем этаже, Рук уже ждал ее по другую сторону складных сетчатых дверей.
— Хит. Ты действительно пришла.
— В твоем сообщении говорилось, что тебе нужно кое-что мне показать.
— Верно, — кивнул он, направился вперед по коридору и завернул за угол. — Сюда.
Никки прошла следом за ним и очутилась в кухне, которая соединялась с залом, как в телешоу о дизайне интерьера называли огромное помещение, представляющее тобой одновременно столовую и гостиную. В зале стоял покерный стол — настоящий стол, крытый сукном. И он был окружен… игроками. Хит резко остановилась.
— Рук, здесь нет ничего имеющего отношения к моему делу, так?
— Да, ты действительно настоящий детектив. — Он пожал плечами и лукаво улыбнулся. — Ты пришла бы, если бы я просто пригласил тебя сыграть в покер?
Никки охватило сильное желание тут же развернуться и уйти, но игроки поднялись, чтобы приветствовать ее, и путь к отступлению был отрезан. Когда они шли к столу, Рук заметил:
— Если тебе очень-очень нужен предлог для визита, связанный с работой, можешь поблагодарить человека, который устроил тебе ордер на изъятие видеозаписей из «Гилфорда». Судья, это детектив Никки Хит, Департамент полиции Нью-Йорка.
Судья Симпсон в желтой спортивной рубашке, в окружении высоких стопок покерных жетонов выглядел несколько иначе, чем обычно, в судейском кресле.
— Я выигрываю, — сообщил он, пожимая ей руку.
Ведущая программы новостей, которую обожала Никки и вся остальная Америка, тоже сидела здесь со своим мужем-кинопродюсером. Ведущая заявила, что рада появлению копа, потому что ее ограбили.
— Причем ограбил судья, — добавил муж.
Рук усадил новую гостью на пустой стул между собой и телеведущей, и прежде чем Хит опомнилась, продюсер, обладатель «Оскара», уже сдавал ей карты.
Как с облегчением обнаружила Никки, ставки были невысокими; затем облегчение сменилось тревогой: может, они специально понизили ставки, зная, какое у нее жалованье?
Однако ей было ясно, что эти люди играют скорее ради развлечения, чем ради денег. Хотя выигрыш тоже имел значение, особенно для судьи. Впервые увидев его без мантии, с лысиной, сверкавшей в свете лампы, и заметив маниакальную сосредоточенность на игре, Никки смогла удержаться от мысленного сравнения с другим Симпсоном. Она отдала бы все деньги, которые были на столе, ради того, чтобы услышать, как судья произносит: «Д'оу!»
[64]
После того как карты сдали в третий раз, свет на секунду вырубился, затем зажегся снова.
— Начинается, — заметила Никки. — Мэр предупредил, что напряжение будет периодически падать.
— Сколько времени у нас уже аномальная жара? — спросил продюсер.
— Сегодня четвертый день, — ответила его жена. — Я брала интервью у одного метеоролога, и он сказал, что аномальная жара — это только если три дня подряд бывает выше тридцати двух градусов.
Женщина, появившаяся в кухне, отозвалась:
— А если жар продолжается дольше трех дней, нужно немедленно обратиться к своему врачу.
Присутствующие рассмеялись, женщина вышла из-за кухонного стола и отвесила низкий театральный поклон, сопровождая его изящным жестом. Рук рассказывал Никки о своей матери. Разумеется, она и до этого знала, кто такая Маргарет. Женщину, которая получила премию «Тони»,
[65]
постоянно мелькала в разделах «Стиль» и репортажах с вечеринок в «Vanity Fair», просто невозможно было не знать.
