Мне известно, что в «Гилфорде» имеется запертая дверь, ведущая на крышу. Возможно, вы открыли ее кому-то, когда болтались в здании примерно в двенадцать тридцать девять в день убийства?
В дверь дважды постучали. «Черт», — подумала Никки — это Каньеро предупреждал о приближении адвоката.
— Джеральд, вы слышите меня? Ограниченное предложение.
Со стороны комнаты наблюдения донесся приглушенный женский визг.
— Похоже на голос моего адвоката, — заметил Бакли. «Похоже на бормашину», — подумала Никки.
— Итак? Вы никого не впускали в здание через крышу? Дверь с лязгом распахнулась. Вошел Каньеро в сопровождении тощей женщины в костюме грязно-бурого цвета. Никки решила, что женщина из тех, кто будет задерживать всю очередь в бакалейном магазине, требуя проверить цену на пучок петрушки. Адвокат начала:
— Это против правил.
Никки, не обращая на нее внимания, продолжала:
— Откуда у вас фотоаппарат?
— Не отвечайте на этот вопрос.
— Не буду.
В присутствии адвоката Никки вынуждена была сменить тактику. Она перестала требовать ответов и решила немного припугнуть Бакли.
— Поченко отдал вам его в качестве награды за вашу услугу?
— Моему клиенту нечего сказать.
— Или вы стащили у него фотоаппарат? Поченко не из тех, у кого можно просто так что-то стащить, Джеральд.
— Детектив, допрос окончен.
Никки поднялась и улыбнулась.
— Будут другие.
И вышла из комнаты. Вскоре после того, как Тараканы ушли домой, Никки услышала за спиной шаги Рука. Она сидела за компьютером, просматривая снимки картин с фотоаппарата Барбары Дирфилд. Снимки оказались не лучшего качества. Это были любительские фотографии; каждая картина была запечатлена дважды: со вспышкой и без.
— Ясно, что это предназначалось для внутреннего пользования. Такие фото не поместишь в брошюре или на сайте, — заметила Хит.
— Значит, это вроде как ее заметки о встрече с Мэтью Старром.
— Точно. И Лорен, моя… как ты ее назвал? Кладбищенская подружка. Она позвонила мне и сообщила, что установила время смерти: в тот день около полудня. — И Никки продолжила изучать снимки.
Должно быть, Рук угадал ее настроение, потому что не отпустил самодовольной реплики и какое-то время просто молча смотрел на Никки. Но это продолжалось недолго:
— Что ты делаешь сегодня вечером? — спросил он.
Хит продолжала ритмично щелкать мышью — наслаждаясь этой выставкой картин, высматривая разгадку, а может быть, и то, и другое.
— Сегодня вечером я работаю.
— А у меня к тебе рабочее предложение. Как насчет знакомства с крупнейшим в Нью-Йорке специалистом по кражам произведений искусства? Ну, то есть бывшим.
Никки ощутила легкую нервную дрожь и развернулась лицом к Руку.
— Каспер?
— Ты его знаешь?
— Я знаю о нем. Я читала твою статью в «Vanity Fair» несколько лет назад. — Она тут же пожалела о своих словах, но было уже поздно.
— Ты читала мою статью?
— Рук, я все время читаю. Множество книг и журналов. Не надо сразу зазнаваться. — Открыв ему карты, она безуспешно пыталась загладить свой промах.
— Ну ладно, не важно, — ответил он. — Я вот подумал, что, если кто-то в этом городе попытается сбыть краденые картины, Каспер об этом узнает.
— И ты можешь устроить мне встречу с ним? Рук изобразил на лице презрительное выражение.
— Точно, — сказала она, — я говорю глупости. Вы же у нас на «ты» со всеми знаменитостями, мистер.
Он вытащил мобильный и порылся в контактах. Не глядя на Никки, произнес:
— Эта статья была опубликована пять лет назад. И ты ее до сих пор помнишь?
— Хорошо написано. Информативно.
— И ты запомнила, что ее написал я?
— Да.
Он поднял на нее взгляд.
— Информативно.
В районе антикварных магазинов к югу от Юнион-сквер, на расстоянии броска словарем от книжного магазина «Стрэнд», Хит и Рук нашли скромную стеклянную дверь, зажатую между магазином шейкерской мебели
[94]
и лавкой редких карт. Надпись на позолоченной табличке в стиле сороковых, расположенной на уровне глаз, гласила: «К. Б. Филлипс — приобретение произведений искусства». Никки подняла руку, чтобы нажать на кнопку звонка в металлической рамке.
— Я бы не стал этого делать, — заметил Рук.
— Почему?
— Не надо его оскорблять. — Он поднял палец, словно говоря: погодите. Через две секунды домофон пискнул. Рук сказал: — Это же Каспер. Он знает, что к нему пришли, всегда знает. -
И толкнул дверь.
Они поднялись по полированной лестнице светлого дерева навстречу слабому сквозняку, принесшему с собой призрачные запахи старой публичной библиотеки. Оказавшись на площадке, Никки заглянула в комнату и вспомнила одну из истин Нью-Йорка: глядя на дверь, никогда нельзя судить о том, что скрывается за ней.
Погруженный в тишину демонстрационный зал антикварной лавки К. Б. Филлипса отделяли от Бродвея несколько метров и несколько веков. Это была просторная гостиная, уставленная тяжелой темной мебелью, обитой бархатом, и изобиловавшая небольшими тусклыми настольными лампами с малиновыми абажурами и кистями и бледно-желтыми настенными канделябрами.
Картины с изображениями морских пейзажей, бульдогов в военной форме и херувимов украшали стены и резные мольберты из красного дерева. Подняв голову, Никки принялась рассматривать потолок, украшенный старинными жестяными изразцами, как вдруг прозвучавший совсем рядом негромкий голос заставил ее подскочить на месте.
— Мы так давно не виделись, Джеймсон.
Мягко произнесенные слова как будто несли с собой запах свечей. Никки уловила слабый европейский акцент, который не могла определить, однако он показался ей приятным.
Щеголевато одетый старик повернулся к ней.
— Прошу прощения, если я напугал вас.
— Вы как из-под земли выросли, — ответила она.
— Это искусство в свое время послужило мне на пользу. Однако умение незаметно исчезать, увы, начинает изменять мне. Тем не менее оно дало мне возможность вести комфортную жизнь на пенсии. — Он сделал жест в сторону гостиной. — После вас. — И когда они ступили на толстый восточный ковер, добавил: — Вы не сказали мне, что приведете с собой детектива полиции.
Никки остановилась.
